– Даю слово джентльмена, – заверил ее Джек. Она с трудом перевела дух.
– Я… я… ну… я подумала, что вы собираетесь меня поцеловать.
– Вы решили, что я вас поцелую? – ровным голосом переспросил Джек.
– Да.
– Могу я поинтересоваться, с чего вы это взяли? – так же спокойно поинтересовался он.
– Я… я не знаю… просто у вас был такой вид… будто вы… – Она замолкла, сгорая от стыда и смущения.
Джек стал осторожно подниматься на ноги. Крессида протянула было руку, чтобы помочь ему.
– Не надо! – крикнул он, но она, не послушавшись, обхватила его за плечи.
Он мгновенно отодвинулся.
– Больше этого не делайте, мисс Брамли, – сказал он. – Я – крепкий орешек.
О чем он? И почему «мисс Брамли»? Джек уже несколько дней называет ее Крессидой, она злится на него за это, а сейчас ей стало обидно, что она снова превратилась в мисс Брамли.
– Не… не помогать вам? Почему? Вы упали по моей вине. Я привыкла помогать папе, когда его мучает подагра.
Ей показалось, что еще мгновение – и он взорвется. Неужели предложить помощь – неприлично?
Но прозвучал совершенно неожиданный ответ:
– Потому что вы были правы.
Права? В чем? В том, что он хотел ее поцеловать? И тут Крессида все поняла. Он настолько сильно невзлюбил ее, что не может вынести, когда она до него дотрагивается, желая помочь.
– Я собирался вас поцеловать.
От такого заявления у Крессиды все смешалось в голове.
– Почему? – вырвалось у нее.
– Джентельменам иногда изменяет чувство меры. Находиться в доме холостяка не всегда бывает безопасно.
Ее пронзила боль.
– В следующий раз, когда чувство меры снова вам изменит, предлагаю вам выйти из дома и окунуться в сугроб на пару часов. А пока что я благодарю Бога за то, что я не в вашем вкусе.
Подхватив в ярости юбки, девушка устремилась к двери.
– Крессида!
Она обернулась.
– Идите к дьяволу! И я предпочитаю быть мисс Брамли! До свидания, сэр.
Дверь за ней со стуком захлопнулась и у Джека вырвался стон. Его следовало удушить еще в колыбели! Если бы мать и сестра узнали, каким дураком он себя выставляет, то наверняка исправили бы это упущение сейчас. Как он может объяснить свое смятение Крессиде, когда сам не понимает, что с ним творится?
Джек подошел к подоконнику, где часто сидела Крессида. Там лежали две книжки Он взглянул на верхнюю. Хмм. Миссис Рэдклифф.[1] Не в его вкусе. Затем взял в руки вторую. Господи! «Жизнь Нельсона» Саути.[2] Эклектичное произведение. Он усмехнулся – Крессида непредсказуема. Но почему она не взяла книги с собой в спальню? Ответ был подобен удару: в его доме она чувствует себя нежеланной гостьей. На ум пришло множество мелочей, говоривших о том, что девушка остро сознает свое положение бедной родственницы. Она никогда ничего не уносит в свою комнату. И никогда не пошлет за служанкой, чтобы та разожгла камин, так что, если он хочет, чтобы в ее комнате было тепло, то либо должен сам этим заняться, либо послать слугу. Но если он сейчас зайдет к ней, то она наверняка чем-нибудь в него запустит. И правильно сделает. Джек пересек комнату и дернул за шнур звонка. Взгляд упал на знакомые фигурки, стоящие на каминной полке. Он удивился – чего-то не хватало. Присмотревшись, он понял – нет маленькой китайской лошадки. Куда она подевалась? Прошлым вечером она стояла на месте.
Глава четвертая
Крессида ворвалась в спальню и захлопнула дверь. Затем уселась на кровать и сжала кулаки. Она не заплачет. Ни за что. Ей не о чем плакать. Если только… о несостоявшемся поцелуе.
Она подошла к туалетному столику и уставилась в зеркало. Волосы уже не такие яркие, как раньше, а скорее, темно-рыжие. Поскольку сейчас зима, то веснушек – по сравнению с летом – почти не видно. Но вот нос! Как же она ненавидит свой вздернутый нос! Но с этим ничего не поделаешь – так же, как и с зелеными глазами. И она поправилась, а в некоторых местах даже чересчур. Бархатное платье было сшито для шестнадцатилетней костлявой девчонки, и теперь формы выпирают наружу. Наверное, надо прикрыть вырез кружевом…
Крессида сердито смотрела на свое отражение. Вот так-то! Она совсем непривлекательна и целовать ее – значит проявить дурной вкус. Ну и Бог с ним! Она пыталась убедить себя, что это к лучшему, когда раздался осторожный стук в дверь.
– Кто… кто там?
Если это Джек… Она поискала, чем бы в него запустить.
– Это Нелл, мисс. Я пришла разжечь камин.
Дверь открылась, и появилась розовощекая служанка. Улыбнувшись Крессиде, она сказала:
– Хозяин подумал, что вам, наверное, холодно, и велел мне развести огонь в камине.
Крессида от неожиданности приоткрыла рот. Служанка, приняв молчание за знак согласия, быстро развела огонь.
– Вот и все, мисс. Хозяин просил узнать, не желаете ли чаю. Я принесу.
Чай. В спальню. Она не помнила, чтобы кто-нибудь после смерти мамы хлопотал вокруг нее.
Я…. не знаю, право…
Служанка снова улыбнулась.
– Тогда отдыхайте, мисс. А чай я принесу позже.
Она сделала книксен и ушла. Крессида смотрела ей вслед и пыталась представить, как ответила бы мать Эндрю, леди Фэрбридж, если бы служанка разговаривала с ней вот так запросто. Еще труднее было вообразить, чтобы служанка осмелилась обратиться к леди Фэрбридж подобным образом.
Но почему Джек послал служанку позаботиться о ней? Противный подозрительный голосок шептал, что он делает это, чтобы втереться к ней в доверие. Нет, на него это не похоже – ведь она ему не нравится.
Скинув туфли, Крессида устроилась на постели и натянула на себя покрывало. Продолжая раздумывать над случившимся, она задремала.
Когда девушка проснулась, в комнате было уже темно. Зевая, она села и увидела, что огонь в камине все еще ярко горит. Странно – он давно должен был бы погаснуть. Наверное, пока она спала, Нелл подбросила дров в огонь. Ей стало тепло на душе от того, что кто-то – пусть даже служанка – позаботился о ней. Она потянулась и спустила ноги с кровати. Взгляд упал на кресло – там лежала ее рабочая корзинка. Крессида наморщила лоб. А что лежит поверх корзинки? Она подошла поближе и увидела… подснежники и книги, которые читала в библиотеке. Букетик, перевязанный серебристой ленточкой, лежал поверх томов, а под ним виднелся листок бумаги. Дрожащими пальцами она взяла записку, осторожно развернула и прочитала:
