Думаю, его иммунная система вырабатывает антитела, нейтрализующие его попытки переделать себя: чем больше он разыгрывает из себя мачо, противореча собственной природе, тем сильнее заболевает.
– Ну как? Нашел кого-нибудь?
– Пока никого… пидоры одни, – отвечает с презрительным видом, а сам завязывает вокруг шеи оранжевый платок.
Тип, который пришел фотографироваться, рассказывает, что ему прочат большое кинематографическое будущее. Наверное, в качестве билетера…
Подходит Паоло:
– Видела эту дурацкую рожу ? У него по одной волосине на квадратный метр.
– Может, рожа и дурацкая, только говори тише, ведь он не глухой.
– Ему сказали, что у него интересное лицо, а потом попросили восемьсот евро, чтобы внести в базу данных.
– Бедняга… Ну так скажи ему, что ситуация безнадежна.
– И не подумаю. Он должен сам все понять, это естественный отбор. Положи ему тональный крем цвета загара на лицо и на грудь, сделаем из него крутого мачо. А потом сделай что-нибудь с лысиной, так чтобы было незаметно.
– Ты такой злобный, ты заслуживаешь, чтоб на твое письмо ответил сам Ганнибал Лектер.
– О боже! Об этом я не подумал… А если правда ответит какой-нибудь маньяк? – Паоло кашляет.
– Но ведь ты говорил, что тебе нравится риск?
– Да, но такой, невзаправдашний, как на американских горках. Что же мне делать?
– Я же сказала, поезжай на остров Миконос, там ветряные мельницы, красота!
Пожав плечами, направляется к клиенту:
– Так… Как, говоришь, тебя зовут? Джузеппе… Молодец, отличный хвостик. Садись в это кресло, лицо должно выглядеть чувственным, легкомысленным, наивным…
В общем, Паоло изображает из себя Хельмута Ньютона, а мне в этот момент звонит отец:
– Привет, Кьяра, это папа!
Голос звучит где-то далеко, слышу в трубке неприятное эхо.
– Привет, папа, как дела?
– Отлично, здесь всегда лето, просто рай. Надо тебе как-нибудь приехать ко мне в гости.
– Пожалуй, было бы здорово.
– Мы открыли новую гостиницу в Лас-Тунас. Хорошо получилось, был грандиозный праздник и фейерверк. Приезжал даже мой друг Рауль. Я пригласил Дэвида Бланко, музыканта, люди просто с ума сходили. Здесь все только об этом и говорят. У вас ничего не писали про это?
– Про твою гостиницу, папа? Я не видела утренних газет, думаю, что-нибудь напишут.
– Хорошо, хорошо. Ты как? Все в порядке?
– Да, да, все нормально, спасибо.
– Хорошо, хорошо. Твоя сестра работает как вол, знаешь? Она молодец, очень толковая.
– Да, Сара, она такая, уж если возьмется за что-то…
– Сара? Я говорил про Гайю Луну – прирожденная бизнес-леди. Какая хватка, просто гиена! И в кого она такая?!
Смеется.
– Да уж, действительно.
Я тоже смеюсь, хоть и не знаю почему.
– Ну все, мне пора, этот телефон – сплошное разорение. Счет в этом месяце пришел как за аренду квартиры в Милане!
Смеется.
– Ты в порядке, правда? Будь умницей. Пока, эй! Пока!
– Пока, папа.
Уф…
Эти разговоры требуют от меня больших усилий. Я знаю, что Гайя Луна – молодец, он всегда это повторяет. Но было бы неплохо, если бы он иногда говорил, что и мы с Сарой молодцы. Он никогда не спрашивал про Сару, ни разу, такой уж он человек, вечно занят. Если ты открываешь гостиницу на Кубе, у тебя нет времени поинтересоваться, как дела у твоих дочерей.
Где-то в глубине души я его понимаю.
Очень и очень в глубине, но понимаю.
Будущий кумир старается изо всех сил, Паоло заставил его надеть кожаную куртку прямо на голое тело, свесил на лоб три пряди высветленных волос.
– Так, молодец… больше напора, больше страсти во взгляде…
В ад… вот куда ему надо отправиться в отпуск – в ад.
В половине восьмого я решила заскочить в офис.
Андреа после того вечера выглядит немного расстроенным. Как будто он теряет контроль над ситуацией. Он понимает, что его брак обречен: нужно принять радикальное решение, которое полностью изменит его жизнь, а это очень нелегко при всем желании.
Быть пойманным с поличным как раз в тот момент, когда ты хотел сделать откровенное признание, – это ужасно.
Сейчас я нужна ему, как никогда.
Захожу в офис, партнеры засели в комнате для переговоров. Надо использовать момент, чтобы привести в порядок дела. Работы накопилось целая гора: отправить почту, отксерить и подшить документы.
Копировальная машина стоит у дверей кабинета Андреа. Слышу голос, который не спутаю ни с каким другим.
– Нет, милая, приду вовремя, обещаю. Тогда был особый случай, я же тебе говорил. Так уж получилось, но я всегда тебе звоню, шери… Мм… Хорошо, где хочешь, я согласен. Если не возражаешь, я попрошу секретаршу заказать. Отлично… До встречи… Я тебя люблю.
Щелк.
Да… Не слишком ли гармонично для отношений, которые терпят крах?
Кидаюсь к своему столу и делаю вид, что пишу. Через двадцать секунд появляется он.
– Шери, как я рад тебя видеть! Ты, как всегда, прекрасна, – целует меня в губы. – Какое восхитительное колечко, сверкает, как ты…
Берет мою руку и целует. Если б он знал, что я чуть не лишилась пальца…
– Как меня все достало! Это заседание никогда не кончится, а еще предстоит ужин с Ферранте. Закажешь нам столик у Биче? Тебе не трудно? На девять.
– Конечно, сейчас закажу.
Притворюсь, как будто не знаю, что он пойдет с женой.
– Ну как? Ты готова ехать в Портофино?
– Жду не дождусь.
– Мы прекрасно проведем время, вот увидишь. – Он гладит меня по волосам, мягко притягивает к себе и целует за ухом и в шею.
У меня темнеет в глазах, а что я могу поделать? Не могу устоять перед его обаянием.
– Все, бегу, мне пора… Потом позвоню. – Он еще раз целует меня и уходит.
Андреа – мужчина моей жизни, тут уж ничего не попишешь. Именно он.
Как только захожу домой, Лоренцо с заговорщицким видом тянет меня в мою комнату и закрывает за собой дверь. Лицо у него такое, словно он потерял всякую надежду.
– Кьяра, ты мне нужна. Помоги мне, будь на моей стороне, – просит он с грустным видом, сложив молитвенно руки.
– Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь.
– Знаю, но Сара уверяет, что не может оставить тебя одну, будто мы уезжаем в Бангладеш. Не могу же я стукнуть ее по голове, спрятать в мешок и увезти, хоть, видит Бог, мне очень хочется так сделать. Нужно, чтобы ты с ней серьезно поговорила. Пусть она, по крайней мере, скажет мне, почему не хочет ехать со мной на Сардинию. Я боюсь, что она меня разлюбила.
