– Не я, а мы, – ответил Фредерик.
Глава 4
Это была самая нелепая ложь из всех, что Фредерику доводилось слышать, а слышал он немало. Разумеется, она приехала в Париж «не для того, чтобы заводить друзей».
Он тянулся к двери, пока пальцы не коснулись ручки. Из-за плохого освещения ему сложно было различать предметы.
– Сейчас мы увидим Париж, – произнес он, впуская в салон солнечный свет.
– О чем вы?
– Вы уже дважды упомянули о том, что Париж вас разочаровал. Я не могу позволить, чтобы вы считали мой город холодным и недружелюбным.
Выйдя из автомобиля, он жестом пригласил ее следовать за ним и огляделся, определяя, где они находятся. Через секунду он заметил стеклянную пирамиду у Лувра – этого было достаточно, чтобы сориентироваться. Отлично.
– Мы прогуляемся, – сказал он Мишелю. – Когда будем готовы ехать домой, позвоним.
– А как же ваша встреча? – заволновалась Пайпер. Платье ее теперь казалось еще ярче и сливалось с солнечным светом.
Фредерик любил желтый. Он напоминал о солнце, повышал настроение, позволял забыть об одиночестве.
Он сделал шаг вперед, чтобы лучше разглядеть ее лицо.
– Общество вполне справится и без меня. Защитить честь города сейчас важнее.
– Мне неловко, что вы это делаете ради меня.
– Не стоит беспокоиться. – Они уже шли по тротуару.
– Вы сказали, что американцы слишком много ждут от Парижа.
– Да, но это было до того.
– До чего?
До того, как она так спокойно призналась ему, что одинока. При этом в голосе улавливалась тоска, словно она не надеялась, что когда-то может быть по-другому. Она говорила как ребенок; казалось, на несколько минут вернулась в прошлое. Не жалуйся. Не проси о помощи. Воспоминания о выученных им самим уроках приносили боль, и хуже становилось от того, что они применимы и к другим.
– До того, как вы сказали, что собираетесь провести вечер за просмотром американских передач, – ответил он.
– Я и французские тоже смотрю.
Фредерик многозначительно ухмыльнулся.
– Париж – город, который нужно узнать изнутри, не просто окинуть взглядом, как случайный приезжий. Неудивительно, что он вас разочаровал. Уверен, вы воспользовались одним из этих двухэтажных автобусов. Скажите, разве можно понять вкус изысканного блюда, проглотив один маленький кусочек?
Молчание Пайпер подсказало ему, что ей нечего возразить. Улыбнувшись, Фредерик сконцентрировался на открывающемся перед ним виде. Стук каблучков радом создавал приятный фон для прогулки.
– Мы идем в Лувр, а я там уже была, – произнесла она через несколько минут. – Здесь останавливается автобус. Я даже заходила внутрь и выстояла очередь, чтобы посмотреть Мону Лизу.
Его забавляло ее желание оправдаться.
– Рад за вас. Надеюсь, остальные великие творения вы тоже не пропустили. Но мы идем не в Лувр.
– А куда же?
– Увидите.
Основываясь на том, что он знал об этой девушке, о ее реакции приходилось только догадываться. Возможно, она закатит глаза, как сделали бы его ученики.
– Вы не любите сюрпризы?
– Только когда точно знаю, что это будет.
– Хм, на этот раз вам придется довериться мне.
На перекрестке он повернулся. Лицо Пайпер было достаточно близко, чтобы он мог внимательно его рассмотреть, и заметил, что она нервно покусывает нижнюю губу.
– Обещаю, ничего плохого не будет, – заверил ее Фредерик. От того, что ему было невыносимо смотреть, как краснеет ее губа, он подался вперед и прикоснулся к ее щеке. От неожиданности она приоткрыла рот, словно была готова вскрикнуть от удивления. Он позволил себе взглянуть ей в глаза. – Верьте мне.
– Я… я верю.
Поддавшись желанию, он прикоснулся кончиком пальца к нежной мочке ее уха. Кожа была холодной – всему виной кондиционер в машине – и мягкой, как у ребенка.
Он ощутил, как она напряглась, и вдруг явственно осознал, что делает.
– Вот и отлично, – произнес он, отдергивая руку. – Потому что мы почти пришли.
Поборов внезапное желание взять ее за руку, он решительно двинулся вперед через дорогу.
Выбранным Фредериком местом оказался музей Оранжери в саду Тюильри, расположенный всего в квартале от Лувра. Войдя в зал эллиптической формы, Пайпер едва не задохнулась от восторга. Потолок, стены и пол в зале были белые, благодаря струящемуся сверху мягкому свету все казалось подкрашенным в теплый кремовый цвет. Такой интерьер был словно создан специально для того, чтоб подчеркнуть изображения на стенах.
– Моне, «Нофеа», – объявил Фредерик. – Вот так ими приятнее любоваться.
«Водяные лилии». Пайпер прошла в центр зала. Вокруг нее плескалось море красок: голубой, зеленый, пурпурный. Она боялась в них утонуть.
– Это намного лучше постера, – прошептала она. В этом помещении не хотелось говорить громко.
– Я надеялся, что вам понравится.
– Я так рада, что вы об этом подумали.
Он стоял так близко, что его дыхание согревало щеку. Она невольно провела пальцами по тому месту, которого он касался совсем недавно. По шее побежали мурашки, и она потерла ладонью предплечье, словно желая согреться.
– Я читала об этом музее перед поездкой. – Но забыла о нем, когда поняла, что ходить по музеям одной совсем неинтересно.
– Одно из любимых моих мест, – прозвучал над ухом голос Фредерика.
Пайпер принялась изучать другие картины, представленные в зале. Они были больше тех, что она видела в Бостоне. Они окружали ее со всех сторон, занимали все пространство, поражали размерами.
– Это здание было построено только из-за этих восьми работ.
– Они огромны. Интересно, сколько времени потребовалось, чтобы создать каждую?
– Полагаю, очень много.
– И это говорит эксперт?
– Именно. – Улыбка его была доброй, почти ласковой. Если бы они не были такими разными, Пайпер решила бы, что он с ней заигрывает.
Была вторая половина дня, когда туристы обычно уже закончили знакомство с экспонатами музеев, поэтому они были в зале вдвоем. Фредерик опустился на скамью в центре зала.
– Из всех импрессионистов я всегда больше любил Моне, – сказал он. – Вам известно, что он написал более двухсот пятидесяти вариантов этого пруда с лилиями. Многие в то время, когда у него уже была катаракта. Определить, какие это работы, легко, там есть красный цвет.
– Поэтому они вам нравятся?
– Вы хотите спросить, близок ли он мне, потому что у нас обоих проблемы со зрением? – Он пожал плечами. – Никогда об этом не задумывался. Но сейчас, когда вы спросили, я подумал, что вы правы. Я невероятно признателен ему за то, что он все это написал.
