Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
— Ну, ты чего тут вертишься? — спросил наконец полисмен.
— Я бы хотел попасть туда, сэр.
— Туда нельзя, — лениво ответил бобби. — Там — жемчужина. Сопрёшь ещё, чего доброго.
— Да нет, не сопру. Мне бы только глянуть, я вообще-то развожу кроликов и вот теперь думаю…
И тут японец показал полисмену доллар. Полицейский протянул жезл, а в жезле была дырочка, и японец всунул туда доллар и прошёл за бархатные верёвки.
Тишина — вот что поразило его поначалу. Полная тишина. Если по ту сторону верёвки всё время гремел легкомысленный джаз, то уж тут была тишина, и японец подивился силе бархатной верёвки, которая не пропускала не только посторонних людей, но и посторонние звуки. Он поднялся по какой-то лесенке, и голубой охватил его полусумрак. И вдруг из-за портьеры вышел пожилой господин в чёрном фраке и прошептал японцу на ухо:
— Вы приближаетесь к жемчужине, сэр! Вам осталось двадцать пять шагов. Мужайтесь, сэр, мужайтесь! — И джентльмен пропал.
Японец сделал шажок, другой и наступил на какую-то особую ступеньку. Это была музыкальная ступенька, как клавиша пианино, и послышался тихий и далёкий звук фисгармонии. Звучала прелюдия Иоганна Себастьяна Баха…
И девушка в белом выплыла навстречу японцу, ласково обняла его и зашептала ему на ухо какие-то английские стихи, которые я совершенно не понял, мне только послышались слова: «Никогда не узнаю, он был или не был, этот вечер…» Наконец девушка отпустила японца и ласково кинула его в объятья трёх молчаливых, похожих на Авраама Линкольна. Три президента обыскали японца, проверили, нет ли у него за пазухой маузера, и впустили в зал, сверкающий золотом и шампанским.
— Прежде всего! Прежде всего! — сказал кривоносый официант. — Прежде всего шампанское! — И подал японцу поднос, на котором стояли тонконогие бокалофужеры!
Японец потрясённо хватанул шампанского, которое тут же выскочило у него через нос. Отфыркиваясь, японец огляделся.
Совсем небольшая, но всё-таки толпа, в которой мелькали фоторепортёры, поджигавшие магний, столпилась вокруг человека, который бокал за бокалом, волнуясь, пил шампанское. Это и был господин Никербокер — великий покровитель кошек всего мира. Это именно он устроил в своё время великий поход домохозяек с лозунгами: «Кесарю — кесарево, а кошке — кошково!» На голове господина Никербокера была прилеплена настоящая корона, составленная из сплетения золотых кошек и серебряных мышей.
— Каждой кошке — мышь! Каждой кошке — свою мышь, господа! — говорил господин Никербокер журналистам. — Вот мой лозунг!
Все аплодировали.
— А сейчас я покажу вам жемчужину. Слабонервных прошу… Впрочем, среди настоящих знатоков и любителей домашних хищников слабонервных не бывает. Маэстро!
Откуда-то грянул туш, свет припогас, портьера медленно поплыла в сторону, и, к своему изумлению, первое, что увидел японец, была физиономия Джима в белом цилиндре. Да, Джим в белом цилиндре, в белом фраке стоял за портьерой, а рядом с ним — полицейский с револьвером. Другой полицейский красовался по другую сторону портьеры, и рядом с ним кипела бешеными красками Лиззи. А между всеми полицейскими и револьверами виднелась клетка, над которой написано было:
На троне, на троне, на чёрной подушке, чуть-чуть прижмурив голубые глаза, лежала в клетке Шамайка. Заприметив толпу, она зевнула, прикрываясь изящною лапой.
Глава 24. Их маленькая тень
— Да, она единственная, — подтверждал господин Никербокер, кивая короной. — Единственная Королевская Аналостанка с родословной! Сейчас кошковеды заняты проблемой найти ей достойную пару. Единственный известный нам кот-аналостан проживает на острове Борнео. Видимо, хозяин повезёт её туда на дирижабле.
— О, как бы я хотела иметь у себя это великолепное существо Аналос… — сказала пожилая дама, рассматривая кошку в театральный бинокль.
— Великолепное существо… Как верно сказано, графиня… Аналос… Аналос… Это уже не просто кошка, это — великолепное существо! Но должен огорчить вас: «аналос» не продаётся. Её хозяин, господин Мали, — человек с большими средствами, к нему трудно подступиться. Он насилу согласился выставить своё сокровище, а сейчас находится в Стокгольме по делам государственной важности.
— О, господин Никербокер, уговорите же его продать мне аналостанку.
— Не обещаю, не обещаю, но попробую, здесь находится его дворецкий. — И господин Никербокер кивнул короной на Джима.
— А кто эта дама? — спрашивали зрители, потрясённые видом Лиззи.
— Это специальная кошачья экономка. Она кормит аналостанку, она знает тайну её рациона. Очень молчалива, от неё и слова не добьёшься.
Тут господин Никербокер подошёл к Лиззи и сказал:
— Будьте так любезны, мисс. Сообщите же знатокам, чем вы кормите её в это время суток.
Лиззи прищурила глазки, сложила губки и сказала:
— Это сю-у-укрет!
— Но всё-таки, мисс, будьте благосклонны к кошковедам, вы поможете и мне лично в создании монументального труда «Введение в кошковедение».
— Сбитые сливки, — сказала наконец Лиззи, — а на завтрак жареная мышь.
— О боже! — воскликнула графиня. — Да кто же с мышей шкуру-то сдирает?
— Вот он и сдирает, — ответила Лиззи, кивнув в сторону почтенного дворецкого.
Вечером этого же дня в подвале устроили праздник. Только Лиззи была недовольна.
— Дубина! — ругалась она. — Получил пятьсот долларов и уже на седьмом небе! Надо было торговаться! Можно было взять тыщу!
— Так ведь меня не было, — оправдывался японец. — Вы с Джимом назначали цену.
— Джим — негр, а я растерялась.
— Ладно, — сказал японец. — Это наша первая счастливая сделка, будут и более выгодные. В другой раз продадим кошку за тыщу.
— Не знаю, не знаю, — покачал головою Джим. — Весьма сомневаюсь, уважаемый сэр. Где вы ещё возьмёте такую Шамайку? Такие кошки рождаются редко. Очень редко, сэр.
— Кто же её всё-таки купил?
— Богатые люди, сэр. С Пятой авеню. Хозяйку называют графиней.
— Пошли, — сказал японец, вставая. — Пошли поглядим, где живёт теперь Королевская Аналостанка.
Они долго шли по городу и попали в богатый квартал. Стояли, стояли у решётчатой ограды и смотрели на дом с белыми башенками, на освещённые окна. За спиной у них громыхали машины и экипажи. А один человек остановился, внимательно разглядывая негра и японца. Я точно не знаю, кто это был, но возможно, господин Эрнест Сетон-Томпсон. А они всё ждали, что кошка покажется в окне, да только чужие богатые тени мелькали на кружевах занавесок.
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 15
