Он и в самом деле настаивал на анальном сексе, предлагая за это луидор, но Марианна Лаверн отказалась. Тогда он достал пергаментный рулон с воткнутыми в него булавками, загнутыми на концах, и предложил отхлестать его этим странным предметом. Девица нанесла три удара, но продолжать отказалась. Но и маркиз де Сад не собирался упускать возможность повеселиться.
Маргарита Кост проявила к предложению определенный интерес, и маркиз де Сад накормил ее своими "анисовыми конфетами". Но и она отказалась от анального сношения. И Марианна Ложье тоже. Она взяла в рот несколько "конфет", но тут же их выплюнула.
После этого маркиз де Сад опрокинул Марианну Лаверн на кровать и задрал ей юбку. В это время Арман Латур пристроился сзади. Потом наступила очередь остальных, а по окончании каждая получила по шесть ливров…
На следующий день в полицию поступила жалоба от Маргариты Кост. У нее имели место сильные боли в желудке, сопровождавшиеся тошнотой и головокружением, и она заявила, что считает себя отравленной упомянутыми "конфетами".
А 1 июля поступили жалобы и от других проституток, которые тоже страдали от болей в желудке. Они сделали вид, что возмущены поведением своих клиентов.
Естественно, по заявлениям было проведено расследование. На самом деле, анальные сношения широко практиковалось в то время в борделях, но вот отравление — это было очень серьезно. За такое преступление полагалась смертная казнь.
В дело вмешалась Рене-Пелажи. Она приехала лично и заплатила приличную сумму Маргарите Кост и Марианне Лаверн, и те тут же подписали отказ от своих показаний. Тем не менее судебная процедура была продолжена, и королевский прокурор обвинил маркиза де Сада в отравлении и содомии, а Латура — в содомии.
Приговор суда был оглашен 3 сентября 1772 года, и оба были приговорены к покаянию на паперти перед кафедральным собором, где они должны были опуститься на колени, босые и с веревкой на шее, а потом их должны были отправить на эшафот на площади Сен-Луи. Там маркизу должны были отрубить голову, а его лакея, в силу его более низкого происхождения, — повесить. Затем их тела следовало бросить в огонь, и после сожжения прах должен был быть развеян по ветру.
Но преступники успели скрыться. На суд они не явились, а посему были осуждены заочно. Причем маркиза де Сада признали инициатором отравления.
11 июля был проведен обыск в замке Лакост, но виновных не оказалось и там. И тогда было принято решение провести казнь заочно. В результате, 12 сентября 1772 года соломенные чучела маркиза де Сада и Латура были сожжены на площади Проповедников в Экс-ан-Провансе.
Кстати сказать, Анн-Проспер последовала за маркизом в бегство. Правда, уже 2 октября 1772 года она возвратилась в Лакост к своей сестре. И, тем не менее, решение маркиза взять с собой Анн-Проспер оказалось роковым, ибо с тех пор могущественная мадам де Монтрёй, не простившая зятю того, что он обесчестил ее вторую дочь (да и всю семью вместе с ней), стала его не просто противником, а заклятым врагом, готовым на все, чтобы отомстить.
А 27 октября маркиз де Сад приехал в Шамбери (Савойя) и остановился в постоялом дворе "Золотое яблоко".
Там он называл себя графом де Мазан, но его истинное имя едва ли осталось неизвестным. Да и обнаружить его местопребывание не представляло никакого труда.
Замок Миолан. Гравюра XVIII в.
В конечном итоге, 8 декабря 1772 года, по приказу герцога Карла-Эммануила III Савойского[11], маркиз де Сад вместе с Арманом Латуром был арестован. Для этого дом, где они находились, окружили солдаты. Застигнутый врасплох, маркиз де Сад не оказал сопротивления и без слов сдал находившееся при нем оружие, шпагу и два пистолета.
На другое утро его доставили в замок Миолан, в Сен-Пьер-д’Албиньи, расположенный на вершине высокого холма над долиной Изера.
Де Сада поместили в камеру, откуда открывался великолепный вид на Альпийские горы, после чего его оставили наедине со своими собственными мыслями.
Отметим, что и здесь не стоит думать, что маркиза бросили в страшную темницу. Пищу ему доставлял прямо в камеру местный трактирщик. Он же приносил дрова, свечи, а также мебель: деревянную кровать, стол, зеленое покрывало на стол, кувшин для воды, белую фарфоровую раковину, зеркало, чашку и тарелку, ночной горшок, стакан, три матраса, комод, восемнадцать полотенец, две простыни и т. д.
Его не обвиняли ни в каком преступлении, и никто даже не собирался выслушать его. С одной стороны, здесь он находился вне пределов досягаемости французского законодательства. По с другой стороны, никакого публичного скандала и выдачи иностранному государству никому в Савойе допускать не хотелось: и так называемый "граф де Мазан" мог оставаться в заточении в Миолане до бесконечности, а йогом вообще исчезнуть из памяти современников.
ПОБЕГ ИЗ ТЮРЬМЫ
Понимая все это, в ночь с 30 апреля на 1 мая 1773 года маркиз де Сад все же решился на побег из Миоланской крепости вместе со своим лакеем Арманом Латуром и еще одним заключенным, Франсуа де Сонжи, бароном де л'Алле (Songy de l’Allée).
Последний был опытным и, как бы сейчас казали, профессиональным преступником-рецидивистом. В тюрьму он попал за ряд преступлений, и его послужной список включал даже попытку убийства и призыв к тюремному бунту. Он считался азартным игроком и отлично владел шпагой. Познакомились маркиз и барон в тюремном дворе, где заключенные проводили дневное время и имели возможность разговаривать друг с другом.
Подчеркнем, что маркиз де Сад в Миолане имел право бродить по подземелью замка, но в сопровождении офицера, который не должен был спускать с него глаз. Плюс он получил в бесплатное пользование столовую, а также вполне хорошо общался с господином Дюкло, лейтенантом крепости, который охотно поддерживал отношения с ним. А этот самый Дюкло имел квартиру в непосредственной близости от столовой, в которой окно имело решетку. А вот в квартире лейтенанта решетки не было, и окно там, выходя на заднюю часть крепости, находилось не на очень большой высоте.
Замок Миолан. Современный вид
Однажды вечером маркиз де Сад, Латур и барон де л’Алле ужинали. Потом, примерно в восемь вечера, повар захотел спросить, что им подать еще, но не нашел своих "клиентов" и посчитал, что они удалились в свою комнату, как обычно. На самом деле, Латур, по-прежнему остававшийся лакеем своего хозяина, зажег свечи в комнате маркиза де Сада, чтобы все думали, что он там с бароном. Но потом комната оказалась закрытой, и все подумали, что заключенные играют в карты, как это бывало довольно часто. В три часа ночи имело место то же самое, но из-за двери, когда в нее постучали, не доносилось ни звука. Тогда дверь взломали и увидели, что комната пуста. На столе лишь лежали два письма с извинениями за неудобства, причиненные побегом.
