— «Жертвами „зеленых“, как правило, становятся продажные политики, взяточники и прочая не слишком уважаемая публика, — комментировала ведущая. — Представители этого движения считают, что выставить зло в смешном свете — значит во многом преодолеть его…»
Ребята, смеясь, наблюдали, как жертва тортометания, утираясь платком, беспомощно пыталась придать своему перепачканному кремом лицу солидное выражение.
На экране тем временем началась реклама.
— «…и побеждают кариозных монстров!» — хором вопили герои известного рекламного мультика.
— Нам бы своих одолеть, — в неожиданно возникшей тишине сказал Лешка. — Не кариозных, а мафиозных. Тех, которые не зубы, алее гробят…
На утренней линейке Достоевский объявил о предстоящей завтра конференции.
— Всем лагерем пойдем? — поинтересовалась Джейн. — Стенка на стенку?..
— Спокойно! — осадил ее Олег Иванович. — Нам прислали десять пригласительных. Естественно, пойду я, шестеро борцов с браконьерами, — указал он на батакакумбу, — ну, и еще трое… Желающим подойти ко мне после линейки!
Он повернулся и поймал на себе взгляд Клона. И во взгляде этом нельзя было увидеть одобрения.
— Подумайте о приветствии участникам конференции, — продолжал Достоевский. — Может, какой-нибудь стишок? Или спеть что-нибудь зажигательное на злобу дня… Как, Дима?
— Мы подумаем, — пообещал Леннон.
После команды «разойдись!» к Тормозу подошел Клон.
— Иди запишись на конференцию, — приказал он.
— На фига? — удивился Тормоз.
— Узнаешь, — загадочно округляя глаза, сказал «сотрудник ФСБ». — Подойдешь после обеда, я тебя проинструктирую…
Глава седьмая
о том, что тортометание ввиду своей распространенности в мире в скором будущем может стать олимпийским видом спорта
Деревня Муромцево в день конференции чудесным образом преобразилась. Прилегающую к клубу улицу накануне тщательно убрали. Теперь она была сплошь заставлена дорогими иномарками. Возле них в ожидании начала разговаривали по мобильникам и друг с другом хорошо одетые господа бизнесмены. Слышалась иностранная речь: среди приглашенных были и иностранные телерепортеры. Выгружая аппаратуру, суетились телевизионщики — им предстоял день, полный хлопот.
Тут же несколько в стороне можно было увидеть джипы, на которых батакакумба была доставлена в лагерь после сражения с бульдозерами. Мелькали знакомые лица «быков», вертел своей тыквообразной головой Шкаф.
С утра прошел слух, что на конференции будет выставлено угощение. Ящики с пивом, выпечкой, бутербродами и фруктами это подтверждали. Среди толпящихся напротив клуба местных жителей по этой причине наблюдалось оживление. Особенно возбужден был Егор Гусаков. Накануне, по обыкновению, он выпил лишнего, и теперь чутье подсказывало ему, что на этот раз он сможет опохмелиться за чужой счет.
Наметанный глаз Шкафа сразу выделил пьянчужку из толпы, он велел своему подручному по прозвищу Бэтмен, черноволосому и черноусому худющему парню с красными бегающими глазками, подозвать Гусакова. И когда тот перестал упираться и подошел, поминутно оборачиваясь в сторону односельчан, взял его под локоток и отвел в сторонку.
— Тебя как зовут?
— Егор…
— Надо выступить, Егор, — положив ему руку на плечо, проникновенно произнес Шкаф. — Сказать, что трек — это, значить, путь к прогрессу. Ты ведь хочешь, чтобы у вас в деревне появились новые магазины, ларьки, автозаправки и прочее?
— А то, — ухмыльнулся Егор. — Ларьки — это да… А то негде заправиться…
Оглянувшись, Шкаф украдкой вложил ему в руку мятую сторублевку.
— А ты выступи, и родина тебя не забудет! Как?
— Так! — обрадовался Егор. — А чё не выступить? Насчет выступить — эт мы пжалста…
В этой фразе прозвучала незапланированная удаль.
— Э! Э! Выступать только по делу, — слегка обеспокоившись, уточнил Шкаф. — Понял? Мол, новый трек — это…
— Путь к пригрессу, — с готовностью договорил Егор. — Чё тут не понять?
— Прогрессу! И до выступления — ни-ни! — предупредил Шкаф. — Ни капли! Фирштейн? А то вон, по забору размажу!
— Чё-чё? — прикинулся глухим Егор, но под стальным взглядом собеседника тут же с готовностью закивал. — Все опосля! Так, командир? Опосля так опосля…
— Выступишь по делу — получишь премию, — отходя, пообещал Шкаф.
— От эт-та по-нашему! — согласился Егор, радостно потирая руки.
Он направился к стоящим в стороне собутыльникам. От скульптурной группы жаждущих опохмела товарищей отделился гонец и бодренькой рысцой потрусил в сторону магазина.
У входа в клуб притормозил старенький, потертый «рафик», из него выбрались экологи. И следом — микроавтобус с надписью «Полоса препятствий».
— Приехали, мелочь пузатая, — сквозь зубы процедил Шкаф, наблюдая, как из машины выскакивала делегация детского лагеря.
И, заворачивая за угол, бросил Бэтмену:
— Приведи мне во-он того, дефективного…
Через минуту подручный подвел к нему озирающегося Тормоза.
— Виктор Сергеевич велел вам помочь, — признал «сексот», — но если заметят, что я с вами…
— Не заметят, — успокоил Шкаф, выглядывая из-за угла. — Эти вот шестеро… Ну, с этими уродцами понятно, их бы в кунсткамеру. А вон те чувырлы, которые стоят отдельно, кто такие?
— Фифа и Винни, — сообщил Тормоз.
— Ты с ними как?
— В контакте, — пожал плечами «секретный агент». — А чё?
— Договорись, чтобы, значить, выступили за трек…
— Ваще-то они типа против…
Шкаф сунул Тормозу пятидесятирублевку, предварительно отделив ее от целой пачки таких же. Судя по всему, он заранее наменял денег для оплаты возможных сторонников строительства трека.
— На, купи им, я не знаю, шоколаду или какого-нибудь чертика с рогами…
— Схвачено, — кивнул, отходя, Тормоз.
— О! Глянь, наш пипл, — увидев «быков», почему-то даже обрадовался Асисяй. — Дяденьки, а чё вы сегодня не на бульдозерах?
«Быки» лениво переглянулись.
— Кончай, племяш, мозги размножать, — усмехнулся Бэтмен. — У тебя чё, репа бронированная?
— Это у вас бронированная! — дерзко выкрикнула Джейн. — Не достучаться!
Бэтмен угрожающе двинулся было в их сторону, но в это время из клуба вышел Достоевский. Шкаф поспешно придержал подчиненного за рукав:
