Затаив дыхание, девочки на миг замерли и прислушались. Ничего не происходило. Наверное, им снова повезло. Они проскользнули через слегка приоткрытую дверь и спрятались в тени. Во внутренний двор можно было попасть через обрамленную колоннами дорожку, камни которой еле слышно шуршали под ногами девочек.
В лунном сиянии цветки жасмина светились, словно белые звезды. Крепкие ветки казались толстыми, будто ветви настоящего дерева. Может быть, этот куст жасмина уже видел, как мимо него пронеслись два или три столетия.
Девочки вышли из тени и очутились под ярким лунным светом.
— Давай нарвем цветов, — еле слышно прошептала Тхань. — Иначе полночь пройдет и они перестанут действовать.
Она шагнула вперед и протянула руку за похожими на звездочки цветами, но на миг остановилась и огляделась по сторонам. Затем она сорвала маленькую веточку и быстро спрятала ее под одежду.
— Теперь ты, — прошептала она и оглянулась на подругу.
Хоа Нхай шагнула к жасмину, со страхом и почтением посмотрев на него. Она тоже сорвала себе веточку.
— Что вы здесь ищете? — вдруг раздался позади них скрипучий голос.
Девочки испуганно обернулись. Опиравшаяся на суковатую палку старуха казалась хрупкой и слабой. Ее длинные седые волосы были завязаны узлом на затылке, а лицо покрыто морщинами. Руки женщины были такими тонкими, что казались просто костями, обтянутыми кожей. Остальная фигура скрывалась под длинной рубахой. Собственно говоря, для духа она выглядела довольно безобидно, если бы не блестящие глаза, строго смотревшие на девочек.
— Простите, bà[7], мы…
У Хоа Нхай слова застряли в горле. Хранительница храма сверлила ее горящим взглядом. Сердце девочки прыгало в груди, словно рыба в сетке.
— Неужели у вас нет почтения к богам и духам умерших? — Голос старухи был пронзительным и холодным, как лед, как ветер, который веял над могилами. Такого ужаса не внушала даже пророчица, к которой люди обращались, чтобы на похоронах определить время, подходящее для того, чтобы положить мертвое тело в гроб.
Хоа Нхай хотела убежать из храма как можно быстрее. Ее руки потянулись, чтобы схватить Тхань и потащить ее за собой, но затем она снова подумала о матери своей подруги. Может быть, боги послали им испытание? Может быть, все было иначе, нежели рассказывали те, кто не решался заходить в храм в ночное время?
— У нас есть уважение к ним, но есть и причина, чтобы быть здесь.
Старуха, судя по всему, не ожидала такого ответа.
— Да? Какая же?
То, что она задала этот вопрос, настолько удивило Хоа Нхай, что девочка сначала даже не нашла, что ответить. Однако затем она услышала свой голос:
— Нам нужны цветки для больной женщины. Они должны вернуть ей здоровье.
Неожиданно старуха схватила ее за руку и крепко вцепилась в нее. Хоа Нхай испуганно хватала воздух ртом, но закричать не смогла.
— Ты намного храбрее, чем другие девочки в твоем возрасте, — сказала смотрительница и грубо повернула ее руку так, что ладонь оказалась вверху. — Дай-ка я посмотрю, что тебя ожидает.
Как ни пыталась девочка освободиться от хватки старухи, ей это не удалось. Женщина ткнула холодным костлявым пальцем в ее кожу и стала обводить пальцем узоры на ладони. При этом она что-то бормотала, но девочка не понимала ее слов. Хоа Нхай, ища помощи, взглянула на подругу, но ту словно парализовало. Тхань, будто окаменевшая, застыла рядом с деревом и чуть не раздавила нежные цветки на своей груди.
Хотя пальцы старухи были холодными как лед, Хоа Нхай показалось, что она чувствует жжение в ладони. По спине у нее пробежал холодок ужаса. Неужели это и был ритуал, который старуха проводила для того, чтобы убить человека? Может быть, сейчас ее пронзит молния или схватят судороги? Она ведь не хотела умирать! Может, было бы лучше, если бы она отговорила Тхань от этой глупой затеи с храмом…
Старуха довольно долго занималась рукой Хоа Нхай, затем пристально посмотрела на девочку и сказала:
— Ты носишь в себе дракона, который пока что спит. Но однажды он вырвется наружу и расправит крылья. Ты будешь путешествовать далеко по свету, и жизнь твоя будет нелегкой. Тебе придется пройти долгий путь, прежде чем ты обретешь мир и спокойствие.
О чем говорила старуха? Девочка не поняла, что та имела в виду. Но ее слова пробудили в ней страх.
С насмешливым хихиканьем старуха отпустила руку Хоа Нхай.
— Идите и заберите цветы с собой, пусть они принесут вам то, чего вы заслуживаете. — С этими словами она повернулась и растворилась, опираясь на палку, в тени, так же бесшумно, как и появилась.
Хоа Нхай вздохнула с продолжительным стоном. Она даже не заметила, что непроизвольно задержала дыхание, но сейчас ее легкие горели, как будто внутри нее действительно был дракон. Девочка оглянулась, ища глазами Тхань, которая, бледная как мертвец, по-прежнему стояла рядом с деревом.
Они были живы. Пока. Но слова старухи прозвучали, словно проклятие.
— Давай уйдем отсюда, — сказала Хоа Нхай и взяла Тхань за руку.
Тени, окутавшие храм, теперь имели угрожающий вид. В шорохе трав, казалось, слышалось шипение не менее сотни змей. И лишь когда перед девочками появились первые дома на окраине города, они снова успокоились.
Тхань внезапно остановилась и выдернула ладонь из руки Хоа Нхай.
— Что случилось? — удивленно спросила та. — Тебе плохо?
Тхань отняла другую руку от своей груди и стала рассматривать раздавленные цветки.
— Мы не должны никому ничего рассказывать, ты слышишь? — тихо проговорила она. — Никому.
— Конечно, мы ничего никому не скажем. Если мои родители узнают о том, что я наделала, они меня не выпустят даже в сад.
Хоа Нхай увидела, как омрачилось лицо ее подруги.
— Цветы… теперь они ничего не стоят, — пробормотала Тхань. — Теперь они не принесут счастья.
— Тогда возьми мои, — предложила Хоа Нхай и протянула подруге целые цветки. — Они помогут твоей матери.
Взгляд Тхань не изменился. Она медленно покачала головой:
— Это не поможет. Твои цветы прокляты, как и мои. Лучше выбрось их.
И с этими словами Тхань уронила свою ветку с цветами на землю.
— А как же твоя мать? — спросила Хоа Нхай. — Что ты собираешься делать, чтобы ей стало лучше?
Тхань лишь пожала плечами. Она не знала. Цветы жасмина явно были ее последней надеждой.
Хоа Нхай не решилась выбросить свои цветы, потому что они все еще были прекрасны.
— Я сохраню их, — сказала она. — Если они приносят счастье, я предложу их тебе еще раз. Если же они приносят несчастье, то я все вынесу одна.
