Пайпер почувствовала, что у нее вспыхнули щеки.
— Прошу прощения?
— Ты прячешься, Пайпер. Ты не хочешь, чтобы мужчина видел, какая ты милая. Ты не предпринимаешь усилий, чтобы выставить свою красоту напоказ.
Это рассмешило Пайпер.
— Напоказ? Я что, древняя перуанская свадебная ваза? «Кадиллак Севиль»?
Бренна с очень серьезным видом покачала головой.
— Ты прячешься за своим невероятно большим мозгом, Пайпер. И всегда пряталась. Твой интеллект — это твоя броня. А твой стиль в одежде и обуви, откровенно говоря, убивает последние шансы. С таким же успехом можно надеть рубашку-штендер со словами:
«ПРОХОДИТЕ МИМО — ТУТ НЕ НА ЧТО СМОТРЕТЬ».
Пайпер насупилась.
— У меня нормальная обувь. Она поддерживает свод стопы в естественном положении.
Бренна не поддалась на провокацию. Вместо этого она обвела Пайпер взглядом с головы до ног.
— А платье, что сейчас на тебе? На грудь так и просится надпись: «ЮКОНСКОЕ ЗОЛОТО»[15].
— Неужели? — Пайпер еще крепче обхватила себя руками. — Что ж, по крайней мере я могу спокойно спать по ночам, зная, что ее не сшила за нищенскую зарплату в каком-нибудь потогонном бангладешском цеху умирающая с голоду бабушка.
Бренна смерила Пайпер сердитым взглядом.
— Можно быть сознательным гражданином и при этом хорошо одеваться.
Пайпер не ответила. Этот спор был бесполезным.
Бренна вздохнула.
— Так вот, Пайпер. Судя по тому, что я почерпнула из первого тома, у Офелии был наставник — женщина, на помощь которой она полагалась в достижении желаемого.
— Лебедь.
— Да. Она была успешной куртизанкой и жила в мире, куда стремилась Офелия. Лебедь была элегантной, независимой, красивой и, насколько я могу судить, чертовски умной. — Бренна похлопала по скопированным страницам у себя на коленях.
— К чему ты клонишь?
Подруга приподняла подбородок и мягко улыбнулась.
— Не хочу быть грубой.
— Слишком поздно, — огрызнулась Пайпер.
— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, милая, — сказала Бренна. — А ты таковой не являешься.
Все. С нее достаточно.
— Уходи, — сказала Пайпер, вскакивая с дивана.
Она бросилась в спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь.
Глава четвертая
Пайпер повалилась ничком на покрывало и гневно застонала. Кем себя возомнила Бренна? И она еще считала ее своей подругой! Но разве друзья умышленно причиняют такую боль? Бренна не имела права заставлять ее смотреть в лицо правде о своей жизни. Это ее жизнь! Она вольна тратить ее, на что пожелает: на отрицание, страх, игру в прятки или на… картофельные мешки!
Или вообще ни на что.
Раздался стук в дверь.
— Уходи! — простонала Пайпер, не поднимаясь.
— Я просто хочу кое-что тебе почитать.
— Нет. — Пайпер подняла голову. — Оставь меня в покое! Я не хочу быть подопытным кроликом!
— Цитата из второго тома, — сказала Бренна.
— Что бы это ни было, я уже миллион раз читала. А теперь уйди!
— Но прислушалась ли ты к этому? Понимаешь ли, что тебе говорит Офелия?
— Она ничего мне не говорит! — завопила Пайпер. — Она умерла!
— Ладно. Но когда эта девушка была живой, она была живой. Пайпер схватила с ночного столика платок и высморкалась. Похоже, Бренна приняла этот акт личной гигиены за сигнал, ибо в следующую минуту она начала читать:
Я дерзко ступала в своей новой плоти, рожденной порочными уроками Сударя, и каждое мое движение пленило мужчин вокруг меня. Я ощущала свою чувственную обнаженность в открытом платье, а сила воздействия моего смеха, моей улыбки, того, как изящно я проводила пальцами по шее, опьяняла меня!
Пайпер зажмурилась.
— О, ради всего святого, — пробормотала она.
Бренна продолжала:
Я стала хозяйкой каждого дюйма своей плоти, овладела всем своим телом, умом и душой. Теперь мне была замечательно знакома каждая клеточка моей кожи. Стены, окружавшие мои самые потаенные мысли, пали под натиском бури; я познала свою темную сторону и не стыдилась ее. Я не была в ответе ни перед кем и ни перед чем, кроме собственных грез, желаний и безумных фантазий.
Пайпер встала. Шмыгнула носом. Сделала несколько шагов к закрытой двери спальни.
Я почти не помнила девушку, которая в страхе пряталась ото всех и от всего. Теперь я была зодчим собственной судьбы, и здание, которое я возведу, будет ослепительно красивым. У Ласточки появились крылья. Бедной, наивной, беспомощной Офелии Харрингтон больше не существовало.
Я по ней не скучала.
Пайпер распахнула дверь. Заговорив, она услышала, что ее голос дрожит от гнева:
— Хочешь, чтобы я поступила в Школу шлюх Офелии Харрингтон, где ты будешь Лебедем, а я Ласточкой? А что же Мик? Он выступит в роли Сударя?
Бренна поджала губы.
— Мудрость этих дневников неподвластна времени, Пайпер. Человеческий дух — не говоря уже о сексуальных реакциях — мало изменился за две сотни лет. То, что сработало для Офелии в 1813 году, сработает и для тебя сегодня.
— Что ты предлагаешь?
— Я предлагаю, чтобы ты использовала этот том в качестве руководства по самопознанию. И если по ходу дела тебе удастся узнать что-нибудь на тему «Как соблазнить Мика Мэллоя», — отлично. Хотя я понятия не имею, где в этом городе можно раздобыть павлинье перо.
Бренна улыбнулась.
Пайпер шутки не оценила.
— Применим двухсторонний подход, — сказала Бренна, хватая ее за руку и волоча обратно к дивану. Она похлопала по подушке, и девушки присели. — «Семь грехов куртизанки» станут пособием по изучению твоей внутренней сексуальности. Преображением твоего внешнего облика займусь я. Ты увидишь, как одно содействует другому.
Пайпер с горечью усмехнулась.
— Будешь муштровать меня внеплановыми контрольными по утрам и давать напрокат свои облегающие платья по вечерам? А еще туфли на высоченных каблуках, которые только и делают, что перекрывают доступ крови к пальцам.
Бренна без тени улыбки покачала головой.
— Твои ноги слишком маленькие для моих туфель, а от твоего бюста мои платья разойдутся по швам.
Пайпер удивленно заморгала. Ее ноги изящнее, чем у Бренны? А фигура пышней? Но как это возможно?
