— Вы говорите очень приятные вещи, но мы оба знаем правду. Я слишком стар для такой очаровательной юной девушки, как вы. Мне хочется лишь немного погреться у вашего огонька, сидеть и восхищаться вами и унести с собой воспоминания, которые усладят остаток моей жизни.
Я знаю, о чем вы подумали, но не забудьте, что мне было всего шестнадцать лет. Я попалась на эту удочку? Еще бы! Конечно, попалась. Я слушала как загипнотизированная, а он продолжал:
— Я хочу сидеть здесь, смотреть на вас и думать о том, с каким бы наслаждением, будь я немного помоложе, я дюйм за дюймом снимал бы с вас это платье.
— Уверена, что вы сняли в свое время немало платьев, — сказала я, стараясь казаться утонченной.
— Возможно, — сказал Рэнди. — Но когда я гляжу на вас, я не могу об этом вспомнить.
Я рассмеялась, как мне казалось, скептически, но голос мой предательски дрожал.
— Интересно, что сказали бы все эти женщины, за которыми вы ухаживали, если бы узнали, что вы не помните — или притворяетесь, что не помните, — их?
— Притворяюсь? Какой цинизм в столь юном возрасте! Умница. Не верьте ни одному мужчине, милая Хани… кроме меня. Глядя на вас, я сомневаюсь, что другие женщины вообще существовали.
— И тем не менее у вас репутация Великого Любовника, — поддразнила я его.
Он пожал плечами:
— Все это выдумки газетчиков. Не обращайте на них внимания. Подлинная страсть гораздо тоньше и деликатнее, чем все эти звонкие ярлыки.
— Совершенно с вами согласна, — сказала я, едва ли понимая, о чем он говорит.
— Страстное желание не выносит спешки. Его надо удовлетворять, смакуя каждый миг. Настоящий любовник не бросается на женщину, словно бык на ворота. Он не спешит и начинает с того, что медленно целует ее всю. Вас когда-нибудь целиком покрывали поцелуями, Хани?
— Никогда, — призналась я, надеясь, что мой голос не звучит сдавленно. Тело мое уже горело от всех тех мыслей, которые он заронил в мою голову.
— Надеюсь, что мужчина, который сделает это первым, не окажется дилетантом. — Рэнди взял мою руку и поднес к губам, почти касаясь ладони. От его горячего дыхания у меня мурашки пробежали по коже. — Надеюсь, он будет ласкать эти милые груди губами и языком…
При этих словах он поднес мою руку еще ближе к губам и кончиком языка стал описывать круги на ладони. Я едва дышала. Груди мои натянули ткань платья.
Не буду утомлять вас дальнейшими подробностями. Вам не терпится узнать, легла ли я с ним в постель? Конечно, легла! Всей этой сексуальной болтовней он довел меня до такого состояния, что я не знала, на каком я свете. Он описывал все, что хотел бы проделать со мной, и я не могла отпустить его, пока он не сделал этого.
На обратном пути он дал шоферу мой адрес и целомудренно держал меня за руку. «Так дело не пойдет!» — решила я и, притянув к себе его голову, раскрыла языком его губы. К тому времени я многому научилась у Клайва, и когда наши языки соприкоснулись, я принялась самым бессовестным образом соблазнять его, провоцируя на дальнейшие действия.
Оторвавшись друг от друга, мы оба с трудом переводили дыхание, и Рэнди нерешительно спросил:
— Я правильно вас понимаю?
Поскольку он явно туго соображал, я повторила все, что проделала с ним, еще раз. На этот раз он проявил инициативу и глубоко вошел языком в мой рот, а я взяла его руку и положила ее себе на грудь. Мне безумно хотелось, чтобы он прикоснулся ко мне не сквозь ткань, но это проклятое платье облегало меня так плотно, что пробраться под него снаружи не было никакой возможности. Так мне и надо. Буду в следующий раз знать, как заранее принимать твердые решения.
Рэнди хриплым голосом приказал шоферу изменить направление и ехать к нему домой. Потом его внимание снова сосредоточилось на мне, и рука скользнула под юбку. Я застонала от досады, вспомнив, что заставила себя надеть колготы. Они мешали, словно на мне был надет пояс целомудрия. Но Рэнди сразу же разорвал их пополам, и его пальцы, оказавшись между ногами, возбудили меня до такой степени, что за дорогу я трижды испытала оргазм и чувствовала, что до конца ночи это случится еще не один раз. Мне предстояла бурная ночь с самым Великим Любовником — такое не каждой выпадает на долю!
У него был великолепный дом со множеством зеркал и картин эротического содержания на стенах. Но мне тогда было не до окружающей обстановки. Мне не терпелось содрать с себя одежду и приступить к делу. Кровать была такой просторной, что на ней могли бы разместиться пять человек, а постельное белье было из темно-синего шелка. Мы оба сразу же рухнули на нее, лихорадочно срывая друг с друга одежду. Мне очень хотелось разглядеть его без одежды, но он выключил свет, и мне пришлось знакомиться с ним на ощупь. На ощупь его тело было приятным и от него хорошо пахло, но когда я попробовала нащупать его пенис, Рэнди схватил меня за руки, прошептав:
— Всему свое время, дорогая. Мне еще многое нужно сделать.
Протянув руку, он нажал кнопку музыкального центра. Сразу же комнату наполнила музыка. Играли современный джаз. Мелодия была утонченно-чувственной и изобиловала острыми синкопами, от которых сладко замирало сердце. Возможно, Рэнди не был самым лучшим в мире актером, но он отлично знал, как оформить сцену, чтобы создать нужное настроение. Верный своему обещанию, он всю меня покрыл поцелуями. Уложив меня на живот, он начал ласкать меня языком, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Прикосновение кончика языка к какому-то местечку на шее вызвало у меня такой всплеск приятных ощущений, что я чуть не вскрикнула. До сих пор я и не знала, что там есть такое чувствительное место. Еще приятнее стало, когда его язык заскользил вниз по спине.
Я задрожала от удовольствия.
— Хорошо? — спросил он.
— О да. Не останавливайся.
Он спустился до того места, где кончалась спина и начинались ягодицы, и я застонала от небывалого по остроте ощущения. Такого я еще не испытывала, лишь читала об этом в книгах, а когда хотела попробовать это с Клайвом, он не проявил интереса. В умении пользоваться языком Рэнди был настоящим артистом. Иногда его язык становился эротическим оружием и был агрессивным, возбуждая чувственность, иногда его прикосновения были нежны и осторожны, как мазки кисти художника, а временами он превращался в дирижерскую палочку, подчиняя движения моего тела определенному ритму.
Я мгновенно подчинилась Рэнди, то так, то эдак изгибая тело и предлагая его вниманию новые местечки, жаждущие внимания. Мне хотелось поскорее прикоснуться к его пенису. Я представляла себе, что он такой же большой, напряженный и готовый к действиям, как у Фила, когда они забавлялись с Донни однажды ночью, и мне не терпелось взять его в рот.
А Рэнди целовал теперь внутреннюю поверхность моих бедер, медленно приближаясь к заветному месту, пульсирующему в такт биению сердца. Я замерла в ожидании, судорожно глотая воздух, а когда кончик языка прикоснулся к нему, я застонала от наслаждения и, кажется, дважды достигла оргазма за одну минуту.
