Будильник застал меня врасплох. Мы с Эльзой плескались и ныряли в бирюзовой воде в окружении разноцветных рыбешек. Видно, эти дребезжащие консервные банки изобрели именно для того, чтобы прерывать самые счастливые сны. Я прихлопнул его и не одеваясь, в трусах и майке — тех самых, что так вдохновили Эльзу, — пошел на кухню приготовить себе апельсиновый сок. Нужно пользоваться теми немногими радостями, которые дарит зима: например, апельсины, а несколько лет тому назад — снег. Но в этом проклятом городе снег выпадает разве что после дождичка в четверг. По дороге на кухню я до конца открыл горячую воду в душе. Когда пар стал проникать через дверь и забираться во все уголки дома, я одним глотком выпил апельсиновый сок и вошел в ванную. Еще одно удовольствие, которым следует насладиться зимой: горячая вода. Если она есть. Я закрылся на задвижку и положил на табурет, на расстоянии вытянутой руки, «астру» вороненой стали, матово-черную, вес незаряженного оружия 985 граммов, заряженного — 1165. Многих голубков смерть настигла в ванной, и я не хотел стать одним из них. Мне вспомнилось, что Гарсиа всегда мочился в душе. У меня это вызывало отвращение. Он шутил и называл меня монашкой и ломакой. Расслабься, сынок, смеялся он. Не терзай свой мочевой пузырь хотя бы в ванной. Жить так жить, пусть и пару дней! По-моему, это не имело никакого отношения к умению наслаждаться жизнью. Обычное свинство.
15
Я пришел ровно в двенадцать, свежий, только из-под душа, но с трехдневной щетиной. Хотелось бы после стольких лет разлуки появиться перед Розой в более презентабельном виде, но у меня не было времени. Какой стала Роза? Сохранила ли она ту давнюю непорочную чистоту, или жизнь оставила на ней свой ржавый след? Не воспринимайте слишком буквально мои слова о чистоте и непорочности: я не дурак, и, насколько я понимаю, Годо не из тех, кто удовлетворится прощальным поцелуем в темном подъезде. Да и двадцать два — два утенка — это возраст. Конечно, не пойман — не вор, но я не ребенок.
Я вошел в магазин, вернее, в бутик, претендовавший на утонченность, не обращая внимания на высокомерный взгляд продавщицы. Похоже, я показался ей подозрительным, но мне было наплевать: она обслуживала дамскую секцию, а я и не собирался покупать кружевные трусики. Дама лет пятидесяти, только что из парикмахерской и не уступающая по количеству операций подопытной лягушке, единственная покупательница во всем магазине, отвлекла продавщицу, и та бросилась ублажать дорогую клиентку. И тут появилась Роза. Боже мой, как хороша и элегантна! Светясь от радости, она бросилась мне в объятия. Пока покупательница вертелась перед зеркалом, примеряя пальто, продавщица удивленно взирала на девочку-конфетку, по ошибке угодившую в лапы дурно одетого небритого оборванца.
— Макс, — воскликнула она, — ты изменился… Но ты мне по-прежнему нравишься!
— Ты тоже изменилась, — отозвался я, — но нравишься мне еще больше.
В этом каменно-кирпично-асфальтовом городе иногда появляются — и приживаются — удивительные цветы. Роза была одним из них.
— А где Годо?
— Еще не приходил, — ответил я. — Это тебя удивляет?
— Нет, — ответила Роза, отстраняясь от меня. — Обычное дело, если он договаривается со мной.
На минутку мне показалось, что ее лицо омрачила тень грусти, но, если это было и так, она тут же исчезла. Роза сняла с вешалки пиджак и приложила его ко мне.
— Тебе идет, — улыбнулась она. — Вас, принц, следует побрить и приодеть.
— Извини, — по-дурацки пробормотал я, ощупывая щетину на подбородке.
— Тебе бы подошел этот костюм.
— Конечно.
Она посмотрела на этикетку.
— Пятьдесят четвертый. Ты по-прежнему носишь этот размер?
— А ты знаешь, какой у меня был размер? — удивился я.
— Конечно, — просто ответила она. — Это и многое другое. Ты был моим любимым объектом для изучения. Ты знаешь, что такое тайная поклонница?
Я взял пиджак и взглянул на болтавшуюся на рукаве этикетку.
— У него есть одно но, — заметил я, — сто штук.
Я повесил пиджак и пристроил его на стойку среди пятнадцати Или двадцати костюмов того же размера, но из других тканей.
Роза рассматривала свитера. Магазин по-прежнему был почти пуст: кроме Розы и вашего покорного слуги по нему бродили все та же дама с кожей вытянутой, как жвачка, да продавщица. И тут, откуда ни возьмись, как черт из табакерки вынырнул управляющий. Обычное явление: именно тогда, когда в зале нет ни одного покупателя, возникает управляющий, а если вас угораздило в этот день встать с левой ноги, их может оказаться целых два.
— Что желаете?
— Хожу, присматриваю что-нибудь.
— Для джентльмена?
— Нет, — я свирепо взглянул в его сторону, — для себя.
— А, понимаю, — забулькал он. — Пожалуйста… пожалуйста, продолжайте. — И растворился.
В этот момент появилась Эльза. Черт! На ней было черное платье с большим разрезом сбоку, руки обнажены, черные ажурные перчатки до локтя, на голове черный платок а-ля капитан Гарфио, но производящий совершенно другой эффект. Одним словом, высший класс. Она подошла ко мне.
— Нравится? — Она имела в виду магазин. — Это один из лучших бутиков.
Она обняла меня. Я не мог удержаться и взглянул через ее плечо на продавщицу: та улыбнулась мне почти тепло. Я ответил на ее улыбку, но несколько прохладней. Эльза отстранилась.
— Недоделки устранены, — сказала она, демонстрируя ногу в безупречном чулке. — Купила новые.
Подошла Роза.
