Центр евгеники я представляла себе огромным, сверкающим зданием. Однако реальность с моими домыслами не имела ничего общего. После пропускных пунктов нас с Феликсом сопроводили в скромное двухэтажное здание, с виду самое обычное. Наша клиника и то была намного больше и выглядела более презентабельно.
Внутри я ожидала увидеть стандартный длинный коридор и двери кабинетов. Но в просторном помещении нас ожидало всего несколько человек персонала и целый ряд лифтов: одни — маленькие, как в жилых домах, другие – настоящие грузовые подъемники, рассчитанные на пару десятков человек.
К нам подошел мужчина и молча протянул два запечатанных пакета. Феликс тут же расстегнул свой и достал белый костюм.
— Переоденусь и приду. Ты тоже доставай и одевайся. Можешь пройти туда, в раздевалку, а можешь прямо здесь, если не стесняешься. Свою одежду сложи в этот же пакет и оставь в шкафчике.
Я все-таки решила пройти в другую комнату и сделать это без свидетелей, хотя спинным мозгом чувствовала недремлющее око камер наблюдения. В пакете был такой же набор, как и у Феликса – белый брючный костюм. Фасончик, конечно, мужской, но все же довольно неплох и удобен. Немного удивило то, что костюм был впору. Подобрать одежду, идеально подходящую по размеру, с моей нестандартной фигурой не так-то просто: то штанины короче, чем надо, то в плечах шире. А тут – все тютелька в тютельку, как будто мерки снимали.
Через несколько минут мы с Феликсом встретились на том же месте. Нас попросили сдать на хранение все лишнее. Пришлось расстаться с кольцами и браслетом. Еще раз пройдя через детекторы, мы зашли в лифт. Только я открыла рот, чтобы спросить у Феликса, зачем вообще нужен лифт, если можно просто подняться на второй этаж по лестнице, как он уселся в мягкое кресло и похлопал по соседнему:
— Лучше присядь, нам ехать несколько минут.
Двери лифта закрылись, и я поняла, что мы едем не вверх, а вниз. Путь, действительно, оказался не самым коротким. Мы медленно погружались под землю.
Наконец, лифт остановился — и перед нами распростерся огромный подземный комплекс. Трудно было даже предположить, насколько он велик. Пропускные пункты и здание наверху оказались лишь скромной верхушкой айсберга.
Длинные коридоры вели в разные стороны. Люди в таких же белых закрытых комбинезонах сновали взад-вперед, совершенно не обращая на нас внимания. Феликс, деловито заложив руки за спину, зашагал по одному из коридоров, время от времени здороваясь с кем-то. Я, как глупый желторотый цыпленок, семенила сзади, вертела головой и с открытым ртом разглядывала полупрозрачные переходы над головой.
Мы дошли до двери в конце коридора, Феликс чиркнул пропуском по гладкой светящейся панели. Мгновение – и над входом загорелась надпись «Второй уровень».
Точно так же мы перешли на третий, четвертый и, наконец, пятый уровень, где нас встретил сопровождающий. Мужчина неприятной внешности лишь слегка кивнул на приветствие Феликса и скомандовал:
— Идемте. Вас уже ждут.
Внутри забурлил коктейль из тревоги и волнения. С одной стороны, мне было жутко любопытно, что случится дальше, а с другой — я чувствовала себя как на экзамене, от которого зависит вся будущая жизнь.
В просторном помещении за большим круглым столом сидело человек двадцать.
— Добрый день, — сразу же обратился к ним Феликс. — Извините, нас задержали наверху.
К нам навстречу тут же подоспела миниатюрная стройная женщина в изящном черном костюме. От всех ее отличал не только цвет и фасон одежды, но и туфли на высоком каблуке. Я глянула на свою не очень-то женственную обувь, комбинезон мужского кроя и почувствовала себя неловко.
— Добрый день! – дамочка протянула руку сначала Феликсу, потом мне.
— Анна-Амалия Лемешева, — представил меня Феликс.
— Приятно вас видеть. Будем знакомы. Я – Андриана Майер, главный специалист по евгенике и заместитель директора Центра.
Так вот где я видела ее раньше! Это та самая огромная Андриана, которая на каждом собрании Комиссии по евгенике очаровательно улыбалась мне с монитора и желала удачи перед «розыгрышем». В жизни она оказалась обычной женщиной, с приятным лицом и хрупким телосложением.
— Прошу вас, — Андриана жестом указала на свободные кресла, — пора начинать.
Мы с Феликсом сели рядом. Все присутствующие в зале смотрели на нас спокойно. Я пыталась разгадать, как все эти люди относятся к моему появлению, но их лица не выражали абсолютно ничего. Полное безразличие. По сравнению с ними музей восковых фигур показался бы приятной компанией слегка заторможенных людей.
Минут десять Андриана рассказывала о каких-то показателях и статистических данных. Каменные лица заседающих от еле сдерживаемой зевоты время от времени забавно краснели и перекашивались. Отчет, и правда, был таким сухим и скучным, что минут через пять я перестала понимать, о чем вообще речь, и думала только о том, как неприлично будет открыто зевнуть в этом «серьезном» зале.
Наконец Андриана завершила доклад и перешла «к следующему вопросу».
— В прошлый раз мы говорили о необходимости некоторых изменений в организации нашего центра. Как и обещал господин Феликс Эдуардович, ныне наш коллега, он пришел к нам сегодня с кандидатом на пост своего заместителя, — Андриана посмотрела в нашу сторону и лучезарно улыбнулась.
Феликс, покраснев от смущения, вскочил с места.
— Да, сегодня я представляю вам хорошего специалиста, ответственного и перспективного работника — Анну-Амалию Лемешеву.
Все взгляды устремились в мою сторону.
— Встань, — шепнул мне Феликс.
Я приподнялась на ватных ногах и нервно оправила костюм.
— Перед принятием решения предлагаю просмотреть личное дело Анны-Амалии.
На большом столе, прямо под руками собравшихся, засветились экраны – по одному перед каждым. Сначала в них появилось лицо маленькой девочки. Это я! Еще совсем крошка, со смешными бантиками на голове. Рядом стоит мама и держит меня за руку. Этого снимка я никогда раньше не видела.
Анна-Амалия Лемешева, — объявил голос, озвучивающий картинку на экранах, — родилась в две тысячи тридцать пятом году, первое поколение от нулевого. Мать, Ольга Геннадьевна Лемешева – нулевое поколение, родилась в две тысячи десятом году в семье профессора Лемешева, одного из разработчиков процедуры генетического нановкрапления «LL-211», прошла через процедуру по льготному разрешению правительства в возрасте тринадцати лет…»
Меня передернуло. Мама никогда не рассказывала, что мой дед — один из разработчиков «LL-211». Еще я не знала, что она получила разрешение на процедуру по льготному разрешению. Говорила, обыкновенный блат. Зачем лгала?
— Ольга Лемешева пропала без вести в две тысячи пятьдесят седьмом году. О ее местонахождении по сегодняшний день ничего неизвестно, — продолжал голос.
