— Пока все хорошо.
— Ну и славно. Боишься?
— Чего?
— Рожать.
— Нет. Жду с нетерпением. Устала уже этих тяжеловесов носить.
— Уже? Только шесть месяцев носишь. Тяжелая атлетика тебя еще ожидает, — улыбается Феликс, глядя на мой выпирающий живот. – Уже решили, как назовете?
— Адам и Ева. Так Илья просит. Для него это символично что ли. Хотя говорить еще рано, лучше не загадывать.
— А ты не загадывай, ты планируй. Мы вот тут тоже кое-что планируем.
— Что?
— Скоро у нас пополнение – дети появятся, еще человек десять привезут с большой земли, Андриана обещала помочь с самолетом. Расширяться надо. Тут неподалеку есть небольшой город. Недавно из управы ходили туда на разведку. Говорят, что там все не так уж и плохо. Дома подлатать, улицы почистить, окна вставить и можно жить. Там канализация есть. Водопровод починить можно.
— Мне бы не хотелось переезжать. И тут хорошо.
— Ну, это пока планы. За Ильей заходить будем? – Феликс останавливается у ограды небольшого домика, который заменяет церковь.
— Да. Он сейчас должен освободиться. Так договаривались.
Мы ждем Илью. У церкви начинают собираться люди – скоро время вечерней службы. Илья обещал забежать домой, поужинать и только потом присоединиться к отцу. В поселение отец Ильи прилетел задолго до нашего появления здесь, был одним из первых жителей и сейчас он не просто священник, а один из самых уважаемых людей. Он пытается возродить веру. По вечерам в церкви собираются люди, молятся, читают библию, просто разговаривают друг с другом. Сначала туда ходили всего несколько человек, а теперь этот домик не вмещает всех желающих.
Илья во всем помогает отцу. Теперь хлопочет о постройке новой церкви, но местная управа согласна выделить силы для строительства, только если при церкви будет детский сад, чтобы кто-нибудь присматривал за детишками. Илья только рад – столько благодарных слушателей появится. «Будет кому рассказывать твои сказки», — иногда подшучиваю я над ним, а он грозится намылить мне язык и не замаливать больше мои грехи.
Наконец из дверей церкви появляется Илья.
— А вот и он! — улыбается Феликс и протягивает ему руку.
— Кого я вижу! Ты к нам?
— Ну, если пустите.
— Пустим, но не надолго. Будущей маме отдыхать надо, особенно от всякого начальства.
— Это правильно.
Мы идем домой все вместе. Мама с Лилечкой встречают нас, тут же подают на стол ужин и всячески обхаживают Феликса, подкладывая ему лучшие кусочки индейки и подливая сок.
После ужина мы снова провожаем Илью в церковь. Он обещает вернуться как можно раньше и просит Феликса довести меня до самого дома и передать прямо в руки любимой тещи.
На улице вечер. Заканчивается еще один день новой жизни. Мы идем, и я почти физически ощущаю, как движется время. Так много еще надо успеть, а я-то не вечная. Но уверена, что все успею. Раньше у меня была только моя жизнь, мое время – бесконечное и неприкаянное. А теперь жизнь хоть и очерчена границами, но она у меня не одна. Моя, мамы, Ильи, будущих детей. Складываешь кусочки — и получается бесконечность. Бесконечность, нужная всем.
— О чем задумалась, Аномалия? – Феликс заботливо берет меня под руку. – Скучаешь?
— Знаешь, я все время думаю о тех женщинах, которых мы…
— Не надо думать. С ними все в порядке.
— Да, но у них никогда не будет детей. По нашей вине.
— Будут. Ничего плохого мы им не сделали. Я организовал экспедицию в Африку, чтобы здесь и остаться, тебя привезти, а сокращение рождаемости было лишь предлогом, иначе кто бы нас пустил?
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что мы использовали безопасные препараты – витамины, обычную воду. Все специальные препараты были заменены, никто не пострадал, можешь спать спокойно.
— А как же парадокс «лишних причин смерти»? Как же перенаселение и все такое?
— Ерунда. Нам не дано знать все, мы всего лишь строим теории и верим в них. Нашей задачей было не уменьшить, а увеличить рождаемость. В этом нам помог Олег. Бэби-бум устроил он – отключил чипы женщин. Это случилось перед нашим отъездом в Африку. Я думал, что взлом заметят сразу, но нет, заметили слишком поздно.
Я вспомнила, как видела шефа и Белобрысого в Центре. Они тогда скрылись за тяжелыми дверями компьютерного блока. А еще дуру из меня сделали – мол, ничего не было, тебе причудилось.
— Но зачем, Феликс? Вы же столько горя принесли! Столько женщин не хотели детей! А те, что хотели, лишись их по распоряжению правительства, — ужаснулась я. – Кому вы сделали лучше? Вы не имели права вмешиваться.
Феликс осекся. Видимо, он тоже понимает всю бессмысленность этого поступка и даже его преступность.
— Мы не думали, что так получится. Люди ошибаются. Разве ты сама никогда не совершала ошибок?
— Ну ты нашел с чем сравнивать! Мои ошибки навредили только мне. А ваши делишки принесли горе многим сотням, если не тысячам людей.
— Мы надеялись внести противовес в расстановке сил, — оправдывался Феликс. – Пока все ходят строем, размножаются по команде, живут по плану и дышат по расписанию, ничего изменить не получится. Как только хотя бы малая часть из этого строя перестанет шагать в ногу, задумается и посмотрит на свою жизнь со стороны, все может кардинально измениться. Мы хотели просто немного отвлечь правительство, чтобы успеть благополучно уехать подальше отсюда и увезти с собой людей. Все равно уже ничего не спасти. После процедуры нановкрапления человечество обречено на смерть, как это ни парадоксально. На затянувшуюся смерть и уродство. Единственная надежда – это новая колыбель жизни и она в наших руках.
Мы идем дальше, каждый думает о своем. Наконец останавливаемся перед домом и Феликс спешит попрощаться:
— Ну все, Аномалия, до завтра. Я побежал, а то влетит от Иры.
— Можно тебя попросить об одолжении?
— Конечно.
— Не называй меня больше Аномалией.
— Хорошо, Анна-Амалия.
