Раньше она никогда ее не видела.
Кэролайн взвесила брошь на руке. Для серебра слишком тяжелая. Белое золото или платина? Она осмотрела заднюю сторону с искусно выделанной, антикварного вида застежкой, но там не было никаких знаков.
В то же время украшение о чем-то напоминало. Что-то в нем было странно знакомое.
Но вспомнить не получалось. Кэролайн положила брошь на разделочный стол и задвинула вещевой ящик. Затем вынула из-под телефона манхэттенский телефонный справочник и перешла к обеденному столу.
«Гр…» — начала Меланта, когда вчера ее спросили о фамилии. Кэролайн предположила — «Грин», и Меланта с неохотой, но подтвердила. Кэролайн не хотела отправлять девочку туда, откуда она сбежала, и на самом деле уже почти решила, что не станет этого делать. Но становилось все яснее, что ситуацию не удастся разрешить, не поговорив с кем-то из тех, кто знал Меланту.
Конечно, даже если она найдет ее семью, что дальше? Поверить их объяснениям? Настаивать на консультациях или вмешательстве Службы по делам семьи, перед тем как они с Роджером отдадут Меланту?
Роджеру это явно не понравится. Он терпеть не мог открытых столкновений и, чтобы избежать их, шел на невероятные ухищрения. На самом деле это было одно из его качеств, изначально привлекших ее. После подростков-переростков и мачо, которые только и ищут драки, общаться с ним было приятным облегчением.
Но есть огромная разница между спокойным, мягким характером и безволием тряпки, о которую вытирают ноги грубияны и безразличные ко всем и вся идиоты. Порой Кэролайн одолевали сомнения, понимает ли эту разницу Роджер. Вздохнув, она отогнала неприятные мысли и открыла справочник на букву «Г». Перечень Гринов оказался неожиданно большим, он занимал четыре с половиной страницы. Взяв блокнот и ручку, Кэролайн принялась составлять список тех, кто жил поблизости от переулка, где они нашли девочку.
Покончив с первой страницей, она заметила нечто странное. К середине третьей бросилась в глаза еще одна странность. К концу списка она была почти готова разбудить Роджера и показать ему все это.
Но глаза наконец, начали слипаться. В любом случае, посреди ночи они все равно ничего не могли предпринять. Вложив список в телефонный справочник, она убрала его в ящик и выключила подсветку.
В ее отсутствие Роджер развалился посередине кровати. Осторожно устроившись рядом, она мягко подтолкнула его, и, заворчав во сне, он откатился в сторону.
Спустя три минуты, под мерный шорох проходящих машин, она заснула.
5
Остаток ночи Роджер провел беспокойно, странные сновидения перемежались долгими периодами бодрствования, когда он лежал, слушая завывания ветра за окном. В какой-то момент ему показалось, что Кэролайн встала, но когда он проснулся в очередной раз, она была на своем обычном месте.
Наутро он чувствовал какую-то странную слабость, от которой не удалось избавиться даже с помощью контрастного душа. Бреясь, он слышал запах кофе и надеялся; что Кэролайн заварит его покрепче.
Выйдя из спальни на кухню, Роджер обнаружил, что Кэролайн не только варит кофе, но и готовит завтрак с небывалым размахом. Помимо кофе и апельсинового сока стол был завален ветчиной, бубликами, виноградом, ломтями сыра; тут же стояла уже почти опустошенная тарелка с омлетом. Кэролайн деловито взбивала еще одну порцию у плиты.
Картина сильно отличалось от их обычного завтрака, состоящего из бубликов и прессованной овсянки,[1]но причину необычного пиршества нетрудно было угадать. Меланта уже сидела за столом, уплетая за обе щеки с энергией, на которую способен только растущий организм подростка.
— Доброе утро, Роджер, — неуверенно улыбнулась Кэролайн. — Как спалось?
— Да ничего, нормально, — солгал он, садясь напротив Меланты. — Доброе утро, Меланта.
Девочка сидела с набитым ртом и молча улыбнулась в ответ. Но глаза ее оставались серьезными.
— Вчера у нас тут был небольшой переполох, да? — небрежно заметил он, пока Кэролайн, оставив омлет, наливала ему чашку кофе.
Такое предупредительное обслуживание тоже было в новинку.
— Надеюсь, ты не перепугалась?
— Нет. — Не глядя на него, Меланта вилкой отломила от сыра треугольник и подцепила на него кусок омлета.
— Ты после этого быстро заснула?
— Угу, — ответила она. — Кэролайн, можно мне еще омлета?
— Конечно. Угощайся. Не против подождать, Роджер?
— Нет, давай доедай, — ответил Роджер.
— Спасибо, — сказала Меланта и сгребла остатки омлета себе на тарелку.
Наливая сок, Роджер исподволь наблюдал за ней. Опять она уклонилась от ответа на вопрос.
Но, по крайней мере, на этот раз он не остался с пустыми руками. Наиболее очевидный вопрос, который она должна была бы задать, — это что он вообще делал на балконе. Тот факт, что вопрос не был задан, подразумевал, что она все знает.
Возможно, она почувствовала его взгляд.
— Я подумала… — вдруг сказала девочка, — я, наверное, лучше приму душ. Можно?
— Конечно, — ответила Кэролайн. — Полотенца в шкафчике рядом с ванной.
— Спасибо.
Быстро запихнув в рот большой кусок омлета, Меланта встала из-за стола и направилась через прихожую в ванную.
— Остается слишком много неясного, — многозначительно произнес Роджер, глядя, как Кэролайн накладывает свежую порцию омлета ему на тарелку.
— Она все равно ничего бы не сказала, — проговорила Кэролайн, взяв свою чашку кофе и садясь на стул, который только что освободила Меланта; — Кроме того, это дает нам шанс поговорить.
Она покосилась на дверь, затем сунула руку в карман халата и достала украшение:
— Взгляни.
Нахмурясь, Роджер взял брошь. Большая заколка или что-то в этом роде из серебряных листьев и нитей с фиолетовым камнем посередине. — Не припоминается, чтобы Кэролайн носила что-либо подобное.
— Полагаю, это не твое.
— До вчерашнего вечера никогда не видела, — подтвердила Кэролайн. — Дело в том, что я нашла ее в вещевом ящике, как раз там, где ты, как говоришь, положил пистолет.
Роджер взглянул на нее исподлобья.
— Ты хочешь сказать, — медленно произнес он, — что это и есть пистолет?
— Она такого же веса и цвета, — сказала Кэролайн.
В ее голосе звучала настойчивость, но Роджер почувствовал, что она отступает. Если он думает, что это нелепо, и так говорит…
Он заставил себя снова посмотреть на брошь. Да, это нелепо. Но не более нелепо, чем любое из событий, произошедших с ними с тех пор, как они отправились на эту злосчастную пьесу.
