Этель сердилась редко, и Фредди почувствовала, что пора остановиться.
— Хорошо, — проговорила она покорно.
Все могло бы этим и закончиться. Но тут вмешался Ральф:
— Фредерика может задавать любые вопросы. — Он решительно встал на защиту прав племянницы знать все о семье Макартур и спокойно, явно не считая разговор, начатый девочкой, неприличным, объяснил ей: — Я действительно оказался в ложном положении. Если бы твой отец не был моим братом, я бы никогда не расстался с твоей матерью.
Этель едва сдержалась, чтобы не крикнуть «Лжец!». Ей захотелось наброситься на него с кулаками и бить, пока его тело не почувствует боль, такую же, как испытала когда-то ее душа.
Женщина забилась в уголок мягкого сиденья, сжав кулаки, пытаясь не выдать бушевавшую в ней ярость. Она отвернулась к окну, за которым мелькали пейзажи Корнуолла, и, казалось, ей больше не было дела до Ральфа и Фредди.
А они тем временем говорили о предстоящих похоронах. Ральф рассказывал, как будет проходить церемония и как девочке надлежит вести себя.
Судя по тому, как легко ему удалось найти нужную интонацию, можно было подумать, что он всю жизнь только тем и занимался, что говорил с детьми на такие сложные темы, или же являлся крупным специалистом в области детской психологии. Этель не без удивления про себя отметила это, но вслух ничего не сказала. И вообще не проронила ни звука, пока они не добрались до гостиницы в Сент-Ивз. Сразу после регистрации Фредди побежала в зал игровых автоматов, а Этель и Ральф пошли в гостиную пить чай.
— Фредерика очень напоминает тебя в восемнадцать лет, — задумчиво улыбнулся Ральф.
— Но, насколько я помню, я не была такой бестактной, — отозвалась Этель.
— Не уверен. Насколько я помню, ты была довольно прямолинейна.
Лукавая улыбка не сходила с лица Ральфа, и Этель поняла, что продолжение этого разговора могло бы увести их в нежелательную для нее сторону. Она решила резко поменять тему.
— Когда закончится церемония?
Ральф пожал плечами:
— Что-то около полудня, я полагаю. Не беспокойся, я позабочусь о Фредди.
Этель и не беспокоилась, она уже поняла, что в таких делах на него можно полностью положиться.
— Как на нее это может подействовать? — спросил Ральф.
— Трудно сказать. У нее всегда было какое-то двойственное чувство по отношению к Артуру.
— Неудивительно, ты в течение десяти лет старалась держать его подальше от дочери. Конечно, у тебя могли быть на это свои причины.
Этель глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и не взорваться.
— Кто тебе это сказал? Артур?
— А что, он был не прав?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что моего брата это не слишком расстроило, — ответил Ральф прямо. — Просто мне известно, что именно ты прекратила их встречи.
Это было правдой, но Этель поступила так потому, что Артур постоянно нарушал обещания и не приезжал, не зная, сколько слез пролила из-за этого Фредди. Конечно, Этель могла рассказать обо всем этом Ральфу. Но зачем? Он думает о ней только плохое? Что ж, пусть.
— Ты ведь не будешь это отрицать, — продолжал он.
— Не буду.
— Правильно. Я как раз находился в номере Артура, когда ты звонила и говорила так громко, что я все слышал.
— Правда? — Этель хотела показать, что ей это безразлично, но на самом деле судорожно пыталась вспомнить, что же она тогда говорила. Но помнила только то, что произошло позднее, когда она приехала к мужу в гостиницу. Это была их последняя встреча. И тогда она рассказала Артуру всю правду. И он перестал звонить ей.
— Ты устала? — участливо спросил Ральф, удивляясь отсутствию эмоций в голосе Этель.
Она и сама себе удивлялась. Неужели ей стало все так безразлично?
Возможно, она действительно ожесточилась? Настолько, что может противостоять даже Ральфу Макартуру?
Но кого она пытается обмануть? Самое себя? Противостоять Ральфу! Да она не могла даже поднять на него глаз!
Этель облегченно вздохнула, когда появилась Фредди, чтобы спросить, может ли она пойти к себе в комнату посмотреть телевизор.
Этель решила воспользоваться случаем и уйти вместе с дочерью.
— Когда ты завтра заедешь за Фредди? — спросила она у Ральфа.
— Около десяти, — ответил он, тоже поднялся со стула, проводил их до лифта и неожиданно поехал вместе с ними.
Этель никак не могла справиться с ключом. Ральф взял его, быстро открыл дверь, но сам в номер не вошел.
— Всего хорошего, — тихо сказала девочка, заходя в комнату.
Ральф улыбнулся ей вслед и жестом попросил задержаться Этель, которая хотела последовать за дочерью.
— Я хотел бы, чтобы ты кое-что рассказала Фредди.
— Что именно?
— У Артура была любовница, — коротко сообщил Ральф.
— Ну и что же? Я уверена, что, с тех пор как мы поженились, их у него было двадцать или тридцать.
Ральф решил пропустить мимо ушей цинизм этого признания и продолжал голосом, лишенным интонации:
— Очень молодая девушка.
Но и это не очень удивило Этель. Для себя она давно уже решила, что ее увлечение Артуром тоже можно объяснить прежде всего молодостью.
— И сколько ей лет? Пятнадцать? Шестнадцать?
— Двадцать.
— Боже! Слишком стара для Артура, — прокомментировала Этель.
— Эта девушка будет присутствовать на похоронах. Я постараюсь, чтобы Фредерика с ней не встречалась. Но лучше все же предупредить девочку.
— Хорошо, я попробую.
Предложение было разумным, Этель, конечно же, понимала это. Но благодарить Ральфа за совет не собиралась. Потому что вообще не хотела ни за что его благодарить.
— Послушай, я ведь хочу сделать как лучше, — устало вздохнул Ральф. — В конце концов, Фредерика не несет ответственности за то, как сложились отношения ее родителей.
— Это так, — согласилась Этель, — но скажи мне, кто все-таки за это должен ответить? Хотя, подожди, я сама догадаюсь. Конечно же, я.
— Я этого не говорил. Никто не спорит, Артур обращался с тобой отвратительно. Но, если вспомнить, никто из нас не вел себя очень хорошо… — Он внимательно посмотрел ей в лицо, как бы напоминая обо всем, что произошло в те годы.
— Замолчи! — закричала на него Этель и хотела пройти в номер.
— Нет, этого забывать нельзя, — Ральф схватил ее за руку, не давая уйти, — все эти годы выбор был за тобой. Ты снова вернулась в постель к брату и забеременела от него прежде, чем насовсем рассталась с ним.
— Все совершенно не так.
