– Благодарю вас, милорд, – с невозмутимым видом проговорила Майра, она обратила весь свой гнев на себя – на свое отчаянно бьющееся сердце.
Майра видела на собрании, как танцуют этот вальс, но сама ни разу не танцевала. Однако не разделяла того негодования, с каким обрушились на новый танец более степенные, пожилые члены местного общества. Более того, Майра считала, что вальс – самый неземной, самый романтический из всех когда-либо существовавших танцев. Она мечтала о том, чтобы покружиться в этом танце, – и смеялась над собой за то, что мечтает, как девчонка, о таких вещах.
Ну что же, судя по всему, теперь она будет танцевать вальс. На данбертонском балу. С графом Хэверфордом. Его холодные глаза не отрывались от ее глаз, когда он, еще раз склонил перед ней голову. Майра едва заметно улыбнулась ему. Но она знала, что граф понял: то не была улыбка удовольствия или благодарности – просто насмешка над самой собой. Он обратился к ней с просьбой, и она не отказала – потому что нельзя же то и дело бросать вызов, даже если они относятся друг к другу с неприязнью.
– Моя матушка всегда заявляла, – сказал сэр Эдвин, вновь оставшись наедине с дамами, – что ни о чем не следует судить только по тому, как об этом говорят. Сначала нужно увидеть все собственными глазами. Теперь я понимаю, как не правильно относился к вальсу. Если его сиятельство намерен включить вальс в музыкальную программу бала, значит, это совершенно необходимо. На балу будет присутствовать его мать, в конце концов. Моя дорогая мисс Хейз – если вы простите мне такое фамильярное обращение, – я надеюсь, вы прекрасно понимаете, что его сиятельство оказал мне большую честь, попросив вас протанцевать с ним вальс на этом балу. Мы будем не только соседями и знакомыми – вы увидите, что мы станем друзьями. И все потому, что я добровольно выказал смирение. Сударыня, – он поклонился леди Хейз, – поздравляю вас.
Леди Хейз в ответ только взглянула на дочь и подняла брови.
* * *
– Что такое, милый? – Кеннет неожиданно вошел в библиотеку, когда его мать, графиня Хэверфорд, сидя за письменным столиком, держала перо над одной из изящных карточек, на которой что-то писала.
Виконтесса Энсли сидела подле матери, держа в руках список имен, большая часть которых была уже вычеркнута.
По выражению лица графини Кеннет понял, что она хотя и расслышала его слова, просто не поверила ему. И он повторил только что сказанное.
– Будьте так добры, матушка, включить в список приглашение леди и мисс Хейз, а также сэру Эдвину Бейли из Пенвит-Мэнора, – сказал он.
– Я не ослышалась? – пробормотала графиня. – Но разве это разумно, мой милый? Вероятно, ты забыл…
– Нет, матушка, конечно, я не забыл, – возразил Кеннет. – Я не забыл ничего. Но сэр Бэзил Хсйз умер, равно как и мой отец, а новый владелец Пенвит-Мэнора – всего-навсего их дальний родственник. Кроме того, он заезжал ко мне сюда. Он обручен с мисс Хейз.
– Он заезжал к тебе? – спросила графиня, нахмурившись. – И ты принял его, Кеннет? Остается только надеяться, что он приезжал один.
– С ним приезжала мисс Хейз, – сказал Кеннет. – И я их принял. Пора уже забыть старую ссору, матушка. – От графа не укрылось, что лицо его сестры стало строгим и бледным.
– Это не совсем старая ссора, Кеннет, – проговорила Хелен чуть дрогнувшим голосом. – Если ты помнишь, совсем недавно произошло еще кое-что.
– Все это забыто, – заявил граф.
– Забыто?.. – Она усмехнулась и посмотрела в свой список. – Ты знал, что он умер? Ты знал, что он убит?
– Да, – кивнул Кеннет.
– Не очень великодушный человек мог бы сказать, – резко проговорила графиня, – что он заслужил свою участь и мог бы кончить гораздо хуже, а не умереть героем. Да и что можно ожидать от члена этой семьи?..
– Прошу вас, мама, не расстраивайтесь, – сказала Хелен. Она бросила взгляд на брата. – Мне бы не хотелось видеть здесь Майру Хейз, Кеннет. Равно как и леди Хейз. Из-за мамы.
– Я уже пригласил их, – заявил Кеннет. – И сегодня заезжал к ним. Нелюбезно было бы не отдать визит сэру Бейли, а вычеркнуть их из списка гостей после моего визита – дурной тон.
– Хотелось бы мне знать, Кеннет, – с язвительной усмешкой проговорила сестра, – была ли любезность единственной причиной твоего поведения? Когда-то ты был ею увлечен. Не думай, что я не знаю.
– Хелен, – перебила ее мать, – у пас много дел. Внеси в список гостей сэра Эдвина Бейли и пенвитских дам.
– Если у них есть хоть какое-то понятие о хорошем тоне, – сказала Хелен, – они отклонят приглашение. Но я полагаю, что никакого понятия о хорошем тоне у них нет.
Хелен от природы не злая, подумал Кеннет. Между нею и Энсли существует очевидная привязанность, и все знают, как она любит своих детей. Но ясно и другое: демоны прошлого еще не покинули ее. Кеннет никогда не знал в точности, что она испытывала к Шону Хсйзу – любовь или страстную влюбленность? Шон был обаятелен и по каким-то ведомым только ему причинам обратил свое обаяние на Хелен, Впоследствии она отрицала, что охотно согласилась бежать с ним, а потом, по-видимому, вполне смирилась, когда ее отослали к одной из теток. Через год Хелен вышла за Энсли. Ее истинные чувства к Шону остались ее тайной. И все же она только что спросила, известно ли ему, что Шон умер. Что означала для нее эта смерть? И как она узнала о ней?
– Мы не можем рассчитывать на их отказ, – сказал Кеннет. – Сэр Эдвин Бейли – это совершенно очевидно – настроен быть любезным и иметь с нами добрососедские отношения, а мисс Хейз станет его женой. Когда они приедут на бал, мы все будем держаться с ними любезно. Началась новая эпоха, и я предпочитаю вступить в нее по-новому. Я не могу игнорировать существование соседей, которые живут менее чем в трех милях от меня. И не допущу, чтобы мои и их дети оказались перед трудным выбором: либо подчиниться своим родителям, либо завязать дружбу тайком. С меня довольно!
Графиня подняла брови.
– Шоп Хейз умер, – продолжал Кеннет, – равно как и сэр Бэзил Хейз. А сэр Эдвин Бейли не имеет ко всему этому никакого отношения.
Когда он вышел из библиотеки, закрыв за собой дверь, графиня решительно обмакнула перо в чернильницу. «Хотелось бы мне знать, – думал Кеннет, – чего ради я попросил Майру оставить за мной вальс»! Он не хотел общаться с ней больше, чем того требовали приличия. И конечно, не хотел танцевать с ней. Сегодня вечером Майра была одета очень скромно. На ней даже был чепчик, и это почему-то раздражало его. Она вела себя вполне благопристойно, и ей удавалось сохранять достоинство, даже выслушивая самые напыщенные и нелепые тирады ее нареченного. И все-таки Кеннет чувствовал: за этой маской благочиния скрывается страстная натура. Впрочем, возможно, он ошибается… Наверное, ошибается. Майра – старая дева, которая намеревается вступить в благопристойный брак с напыщенным ослом. Конечно, при этом существуют ее скрытый гнев и странные «разговоры без слов» между ними. Они-то вполне реальны.
