– Фальсифицированной информации я никогда не публиковал, – с сарказмом отпарировал Виктор.
– Дело в том, – продолжал Херст, – что вы не белый рыцарь, каким хотите предстать перед нами.
– Убирайтесь из моего кабинета.
– Охотно. – Херст прошел к двери и, открыв ее, добавил: – Запомните, что я вам сказал. У вас есть уязвимые места. – Он хлопнул дверью с такой силой, что на стене задрожал диплом Виктора об окончании медицинского колледжа.
Некоторое время Виктор продолжал сидеть за столом, пытаясь восстановить эмоциональное равновесие. Для одного дня угроз более чем достаточно. Интересно, что это имеет в виду Херст, говоря, что он не белый рыцарь? Просто цирк!
Виктор резко встал, надел белый халат. Он собрался было улизнуть, предупредив Коллин, что будет в лаборатории, и чуть не столкнулся с ней в дверях, поскольку секретарша как раз направлялась в его кабинет.
– Доктор Уилльям Хоббс в приемной, он просто убит, – быстро сказала Коллин.
Виктор заглянул за ее плечо. Он увидел человека, сидящего в кресле рядом со столом Коллин, согнувшегося и обхватившего голову руками.
– Что случилось? – шепотом спросил Виктор.
– Что-то с сыном, – ответила Коллин. – По-моему, что-то случилось с мальчиком, и он хочет попросить отгул.
Виктор почувствовал, как у него вспотели ладони, а в горле появился противный комок.
– Пусть зайдет, – выдавил он.
Сам пройдя через муки искусственного оплодотворения, он не мог не испытывать сочувствия к этому человеку. Мысль о том, что с мальчиком Хоббса что-то случилось, снова разбудила все его дурные предчувствия и опасения в отношении Виктора-младшего.
– Мой сын, – начал было Хоббс, но умолк, чтобы переждать навернувшиеся слезы. – Моему мальчику должно было исполниться три. Вы его никогда не видели. Он был для нас всем. Центр нашей жизни. Он был гений.
– Что случилось? – Виктор со страхом ожидал ответа.
– Он умер, – сказал Хоббс с неожиданной злобой, прорвавшейся сквозь печаль.
Виктор сглотнул. Горло было шершавым, как наждачная бумага.
– Несчастный случай?
Хоббс отрицательно покачал головой.
– Врачи точно не знают, что случилось. Началось с приступа. Когда мы привезли его в детскую больницу, они сначала решили, что у него отек мозга: мозг был сильно увеличен. Они ничего не могли сделать. Он уже не приходил в сознание. Потом сердце остановилось.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Потом Хоббс сказал:
– Я бы хотел взять отгул.
– Разумеется, – произнес Виктор.
Хоббс медленно поднялся и вышел.
Минут десять Виктор сидел, глядя в пространство. Впервые в жизни лаборатория была тем местом, куда ему меньше всего хотелось идти.
4
Позднее утро понедельника
Маленький будильник на столе зазвонил, напоминая о том, что истекли пятнадцать минут, отведенные для беседы с Джаспером Льюисом, сердитым пятнадцатилетним мальчиком с пробивающейся растительностью на подбородке. Он сидел, ссутулившись в кресле напротив Маши, всем своим видом изображая скуку. Да, похоже, его ожидают крупные неприятности.
– Мы еще не обсудили твое пребывание в больнице, – сказала Маша. У нее на коленях лежала история болезни мальчика.
Джаспер большим пальцем ткнул себе за спину по направлению к столу Маши.
– Я думал, звонок означает, что прием закончен. – Он означает, что прием почти закончен. Что ты думаешь о трех месяцах, проведенных в больнице, теперь, когда тебя уже выписали?
Маша считала, что на мальчика неплохо подействовал распорядок больницы, но она хотела услышать его мнение.
– Нормально.
– И все? – спросила Маша ободряюще. Его тяжело было разговорить.
– Ну, неплохо, – пожав плечами, сказал Джаспер. – Ну так, ничего особенного.
Было ясно, что просто так вытянуть его впечатления не удастся. Маша для себя записала на полях истории болезни, что следующую беседу с мальчиком нужно начать именно с этого. Закрыв папку, она посмотрела ему прямо в глаза.
– Приятно было с тобой встретиться. До следующей недели.
– Ладно. – Мальчик поднялся и неловко вышел из комнаты, стараясь при этом не встречаться с Машей взглядом.
Маша вернулась к столу, чтобы надиктовать на пленку результаты беседы. Щелчком открыв историю болезни, она посмотрела на свои записи, сделанные перед госпитализацией подростка. У Джаспера с раннего детства были отклонения в поведении. Когда ему исполнится восемнадцать, диагноз будет звучать по-другому: антиобщественное поведение. Кроме того, по ее мнению, у него были и отклонения шизоидного характера.
Просматривая анамнез. Маша отметила, что характерными чертами его поведения были частое вранье, драки в школе, прогулы, мстительность, фантазии. Ее внимание привлекла фраза: «Не испытывает ни к кому привязанности, не показывает эмоции». Она вдруг вспомнила, как Виктор-младший уклоняется от ее объятий, его холодный взгляд, прохладные, как горные озера, голубые глаза. Она заставила себя читать дальше. «Предпочитает одиночество, не стремится к установлению близких отношений, не имеет близких друзей».
Пульс Маши участился. Не медицинское ли заключение своего собственного сына она читала? С трепетом Маша стала перечитывать описание личности Джаспера. Она обнаружила ряд неприятных соответствий. Поток ее мыслей был прерван приходом Джин Колберт – медсестры и секретаря. Прежде чем перевести на нее взгляд. Маша успела выхватить фразу в истории болезни, подчеркнутую красным: «Джаспер воспитывался тетей, поскольку мать работала на двух работах, чтобы обеспечить семью».
– Вы готовы принять нового пациента? – поинтересовалась Джин.
Маша глубоко вздохнула.
– Помнишь, я откладывала статьи о воспитании в детском саду и его последствиях для психики? – спросила она.
– Конечно. Они в архиве.
– Найди их для меня, ладно? – попросила Маша, пытаясь не выдать свою озабоченность.
– Конечно, – кивнула Джин. Помолчав, она добавила: – С вами все в порядке?
– Все нормально. – Маша открыла новую историю болезни.
Пока она просматривала свои недавние записи, в комнату неслышно вошла двенадцатилетняя Нэнси Трэверс. Спрятавшись в одном из кресел, она втянула гелову в плечи, как черепаха.
Маша вышла из-за стола, переходя в часть кабинета, предназначенную для беседы с пациентами. Она попыталась вспомнить, на чем они остановились во время предыдущего разговора, когда девочка описывала свои сексуальные приключения.
Беседа началась. Маша пыталась сконцентрироваться, но в подсознании роились мысли о Викторе-младшем, о ее вине, о том, что она работала, когда он был маленьким. Не то чтобы он когда-либо возражал против ее ухода на работу. Но Маша прекрасно знала, что это уже само по себе могло быть признаком отклонений в психике.
