Когда мы увидели, что причиняем им одни неприятности, тосразу же поднялись на милю вверх, к прохладе, и опять стали наблюдать. Целыйчас ушел у них на то, чтобы собраться и снова составить свою процессию. Затемони опять двинулись в путь, но в подзорную трубу нам было видно, что они всевремя следят за нами – ну, а мы летим себе, поглядывая на них в свои подзорныетрубы. Вдруг мы увидели большой песчаный холм. За холмом как будто копошилисьлюди, а на верхушке вроде бы лежал человек. Он то и дело поднимал голову,словно следил за чем-то – не то за нами, не то за караваном, мы никак не моглиразобрать. Когда караван подошел поближе, человек быстро сполз на другуюсторону холма и кинулся к остальным людям – это и в самом деле были люди, ипритом с лошадьми, – и мы увидели, как они вскакивают на лошадей и несутся,словно на пожар. Одни были вооружены копьями, другие – длинными ружьями, и всевопили благим матом.
Они посыпались на караван, и в один миг все смешалось итакая поднялась пальба, какой вы в жизни не слыхивали. Сквозь густой пороховойдым едва можно было разглядеть, как они там дерутся. В этой битве участвовалоне меньше шестисот человек. Прямо смотреть жутко! Потом все разбились наотдельные кучки и сражались не на жизнь, а на смерть, носясь взад-вперед иизбивая друг друга как попало. И каждый раз, когда дым немного рассеивался,было видно, что везде валяются убитые и раненые люди и верблюды, а уцелевшиеверблюды бегут во все стороны.
Наконец разбойники убедились, что каравана им не одолеть.Тогда их предводитель протрубил сигнал, и все, кто еще оставался в живых,кинулись прочь.
Разбойник, удиравший последним, схватил ребенка и положилего перед собой на седло. За ним бросилась женщина; с криками и мольбами бежалаона по равнине вслед за разбойником. Но все было напрасно. Вскоре мы увидели,как она рухнула в песок и закрыла лицо руками. Тогда Том схватился за штурвал икинулся догонять негодяев. Мы со свистом устремились вниз и выбили разбойникаиз седла вместе с ребенком, причем злодею здорово досталось. Ребенок былневредим. Он лежал, болтая в воздухе ручонками и ножонками, в точности как жук,который упал на спину и не может перевернуться. Разбойник, шатаясь, пошелловить свою лошадь. Он не знал, чем его ударило, потому что мы уже поднялись натри-четыре сотни ярдов вверх.
Мы ждали, что теперь женщина пойдет и возьмет своегоребенка, но она не пошла. В подзорную трубу было видно, что она все еще сидитна месте, опустив голову на колени. Она, конечно, ничего не видела и думала,что разбойник так и увез ребенка. Находилась она почти в полумиле от своих.Поэтому мы подумали, что успеем спуститься, взять ребенка и доставить его к нейпрежде, чем люди из каравана смогут до нас добраться. Рассудив, что у них и безнас достаточно хлопот с ранеными, мы решили, что стоит рискнуть. Сказано –сделано. Мы спустились пониже, остановились, Джим слез по лестнице и подобралребенка. Славный толстый малыш был в прекрасном настроении, хотя только чтоучаствовал в битве и свалился с лошади. Затем мы отправились к матери иостановились невдалеке. Джим сошел на землю, подкрался к ней, и, когда он былсовсем рядом, ребенок загукал, как обычно делают малыши. Услыхав его голос,мать быстро обернулась и закричала от радости. Она бросилась к ребенку,схватила его, обняла, затем опустила на землю и стала обнимать Джима, потомсорвала с себя золотую цепь, повесила ее Джиму на шею, снова кинулась егообнимать, потом подняла ребенка и прижала его к груди. Все это время онавсхлипывала и издавала радостные крики. Джим подошел к лестнице, вскарабкалсянаверх, и в тот же миг мы снова взмыли в небо. Женщина, закинув голову, гляделавверх, а ребенок охватил ей шею руками… Так она и стояла, пока мы не скрылисьиз виду.
Глава 7
Том отдает должное блохе
– Полдень! – сказал Том. И точно – Томова тень превратиласьв маленькое пятнышко возле его ног. Посмотрели мы на гринвичские часы и видим,что на них сейчас будет двенадцать. Том и говорит, что Лондон от нас либо прямона север, либо прямо на юг – одно из двух. Судя по погоде, по песку и поверблюдам, он решил, что на север, и порядочно на север – примерно как отНью-Йорка до Мехико-Сити.
Джим сказал, что, по его мнению, шар самая быстроходнаяштука в мире, если только не считать некоторые породы птиц, например дикогоголубя, или поезд.
Но Том говорит, будто он читал, что в Англии поезда ходят соскоростью сто миль в час и что во всем мире нет птиц, которые бы летали такбыстро, не считая одной, а именно блохи.
– Блохи? Да как же это, масса Том? Во-первых, она вроде несовсем птица…
– Не птица? А кто ж она тогда?
– Не знаю точно, масса Том, да только я думаю, что онапросто животная. Да нет, это тоже не годится – для животной она вроде маловата.Она, наверно, жук. Да, сэр, она жук, уж это точно.
– Бьюсь об заклад, что она не жук, да уж ладно. Ну, аво-вторых что?
– Во-вторых, птицы летают далеко, а блоха нет.
– Блоха далеко не летает? А скажи-ка: далеко – это,по-твоему, сколько?
– Далеко – это много-много миль. Да ведь это же всякийзнает.
– Ну, а человек, он может много миль пройти?
– Да, сэр, может.
– Столько же, сколько поезд?
– Да, сэр, только дайте ему время.
– А блоха разве не может?
– Может, пожалуй, если дать ей времени побольше.
– Теперь ты видишь, что дело вовсе не в расстоянии, а вовремени, за которое это расстояние можно пройти. Ясно?
– Пожалуй, так оно и есть, да что-то мне не верится, массаТом.
