Быстров набивался в спутники и явно проявлял интерес. «Прощайте, трусы и бюстгальтер! Не при нем же их покупать!» – подумала Ира, а потом неожиданно спросила:
– А где Марина?
Сашка открыл рот, чтобы что-то сказать, но Ира его опередила:
– Слушай, я не хочу, чтобы она нас увидела. Или кто-нибудь другой из школы. Ведь сплетни пойдут.
– Ирка, ты даешь! – опомнился Быстров. – Что мы такого делаем? В магазин пришли.
– Знаешь, мы с тобой прошли три квартала, сейчас будем здесь тусоваться. Если бы мне парень нравился и я бы увидела такое, я бы не обрадовалась. Да и ты бы тоже.
– Слушай. – Быстров остановился. – Ты бы знала, как меня достали эти разговоры о Ежовой.
– В каком смысле? – удивилась Ира. – По-моему, все так привыкли, что вы вместе, что и разговаривать скучно об этом.
– И что теперь?! Кто говорил, что это навсегда? Маринка – нормальная девчонка, она тоже все понимает.
– То есть вы договорились, что если что – без обид? Ну, она встретит кого-нибудь, ты тихо в сторонку отвалишь? – ехидно спросила Ира.
– Я бы и сейчас уже отвалил, – пробормотал Быстров.
– Ого! Но, знаешь, я не хочу обсуждать ваши с ней дела.
– А я и не обсуждаю. Ты спросила, я ответил.
– Как-то нехорошо получается. У вас какие-то проблемы, а обсуждаешь ты их со мной.
– Да ладно…
– Саш, давай иди за своими картриджами, а я пойду по своим делам.
– Ну, как хочешь… – Быстров пожал плечами, посмотрел в сторону.
Кузнецовой стало стыдно. Она подумала, что скорее всего Быстрову не с кем поделиться своими проблемами. «Действительно, ну не родителям же рассказывать, тем более не ребятам из класса. Да и сплетен он боится». Ира вдруг загордилась тем, что именно ее Быстров выбрал в поверенные.
– Ладно, давай так. Ты свои покупки делаешь, я – свои и встречаемся с «Макдоналдсе» на последнем этаже.
– Да, давай, – явно обрадовался Быстров, – там слопаем что-нибудь.
– Нет, я не голодная. – Ира поспешила отказаться.
Она не знала, есть ли у Быстрова достаточно денег, а самой платить за себя и за мальчика ей казалось неприличным. Ире вообще были чужды идеи и принципы феминизма.
– Ну, колы можно выпить, – сказал Быстров.
– Это можно, – согласилась Ира.
Они разошлись по этажам. Но Ира, поднявшись в отдел, не стала ничего покупать. Сосредоточиться она не могла, и о примерке речи не было. Ее мысли крутились вокруг этой, в общем-то, странной встречи с Быстровым, прогулки с ним и разговоров. В глубине души ей хотелось, чтобы эта встреча была не случайной, а разговор и настойчивость объяснялись не проблемами в отношениях с Мариной Ежовой, а интересом к ней, к Ире. Но пока Кузнецова ни к какому выводу прийти не могла, а потому она рассеянно перебирала белье, висевшее в отделе, и мельком посматривала на себя в зеркало. Ей не очень нравилось, что волосы у нее собраны небрежно и длинные пряди выпали из заколки. Ира их поправила, но так, чтобы не обнаружить желание приукрасить себя. Одета она была просто – в джинсы и футболку. Это одежда была ее любимой – она отлично подчеркивала фигуру.
Ира бродила по магазину и думала о Быстрове: «Зря на него наговаривали. Он не высокомерен. Но, с другой стороны, ему есть чем гордиться – все же чемпион области. Самый способный юниор. Как Новгородцева наша. Кстати, Алина еще та хвастунишка и никогда не упустит возможности упомянуть, что она «надежда лыжного спорта». И ничего. Ей все это прощают. Такая милая слабость. А Быстрову не прощают. Потому что он – красивый. А он действительно хорош». Тут Ира вдруг остановилась. Ей показалось, что уже такое было. Вот так она уже бродила по магазину, а внизу ее ждал Быстров, и на душе было нежно и тревожно одновременно. Она покрутила головой: «Совсем спятила. И все из-за какого-то Сашки».
Впрочем, сейчас Ира себя обманывала. Быстров вовсе не был «каким-то Сашкой». Он был «тем самым Быстровым». И очень нравился Кузнецовой еще тогда, когда ее за ручку водили в школу. Ира очень хорошо помнила, что Саша был самым высоким в классе, самым сильным и, как ей казалось, самым симпатичным. Особенно ей нравились его глаза – серые, в темных ресницах, под густыми и прямыми бровями. На уроках Ира исподтишка рассматривала Быстрова и в шестом классе пришла к выводу, что у него лицо, как у древних греков. Та же высокая переносица, тот же прямой нос, и глаза посажены достаточно близко. Все вместе было почти точной копией лица Аполлона, фотография статуи которого была напечатала на седьмой странице учебника истории. Кузнецова слегка опешила от сделанного открытия и поделилась им с Новгородцевой. Алина несколько уроков подряд рассматривала Быстрова, тот не выдержал и спросил в лоб:
– Новгородцева, у меня на лбу рога растут? Чего уставилась?
Алина хмыкнула и показал ему язык, а Кузнецовой сказала:
– Ничего особенного. И на Аполлона не похож. Уж слишком носатый.
Кузнецова осталась при своем мнении. Более того, теперь она представляла, что Быстров ее пригласит в кино или, допустим, на соревнования, где он победит, а она ему подарит цветы. И еще в порыве радости поцелует в щеку. Об этих своих мечтах, понятно, она Новгородцевой не говорила. В шестом классе Быстров часто отсутствовал. Соревнования и всякие поездки, связанные со спортивной секцией. Кузнецова очень переживала: ей казалось, что еще немного – и Саша Быстров перейдет в другую школу. Новгородцева словно о чем-то догадалась:
– Ты что-то совсем приуныла. Правда, как Сашка уехал, так в классе тоска стала. Он заводил всех.
Кузнецова подумала, что Быстров не заводил никого. Просто смысл в их школьной жизни появлялся только тогда, когда Быстров сидел на своем месте – на первой парте в правом ряду.
В шестом классе Ира стала неважно учиться, ходила в школу без охоты и длинные волосы заплетала в небрежную косу. Учителя пеняли:
– Кузнецова, больше инициативы, будь активнее. И подтянуться надо – так до троек в четверти недалеко.
Но однажды Ира опоздала на первый урок, а когда прошмыгнула на свое место под строгим учительским взглядом, обнаружила в классе Быстрова. Тот сидел со своей полуулыбкой, словно дорогой гость. Остальные мальчишки притихли, девочки старались «выглядеть». Кузнецова охнула про себя и пожалела, что пришла в старых туфлях. Весь этот день она старательно не попадалась на глаза Быстрову. Зато на следующий день пришла в школу в обновках – юбке в яркую клетку и туфлях, купленных специально для парадных случаев. Ире пришлось уходить
