Тристан машет рукой, указывая на кафе, приютившееся чуть дальше по улице. И это не толстый намек на секс: сегодня он действительно имеет в виду просто чай.
Такая резкая смена курса неожиданно злит меня. Флирт и веселье я еще смогла бы вынести.
А вот это… не могу.
– Нет, – резко бросаю я. – Не хочу.
В ярости делаю пару шагов прочь, а потом, не в силах удержаться, оборачиваюсь к нему:
– Знаешь что? Пошел ты на хрен!
– Что?!
– Не смотри на меня таким взглядом, Тристан Майлз!
– Каким таким? – не понимает он.
– Таким вот пошлым сочувственным взглядом, – зло фыркаю я. – Можешь смотреть на меня похотливо, можешь – с отвращением. Но, мать твою, не смей меня жалеть!
Кажется, мне удалось его поразить.
– Единственный человек в мире, от которого мне не нужна жалость, – это ты!
Он делает шаг вперед:
– Что ж тогда тебе нужно?
– Все просто: мне нужно нормальное отношение! – рявкаю я. – Не как к бедной вдове Клэр Андерсон, – я потрясаю руками, – а как к нормальной женщине, которую ты не знаешь!
Мне кажется, что я сейчас взорвусь, и я торопливо хватаю ртом воздух, глубоко дыша в попытках успокоиться. Смотрю ему прямо в глаза:
– По крайней мере, когда ты ведешь себя как мерзавец, я знаю, чего от тебя ждать.
Он стремительно настигает меня, обхватывает мое лицо ладонями и целует. Его язык проскальзывает между моими губами, и он толкает меня к стене.
– Поверь мне, Клэр Андерсон… жалость – это последнее, что я чувствую, глядя на тебя, – говорит он, на миг оторвавшись от меня.
Его язык снова пляшет вокруг моего, его пальцы сжимают мое лицо почти до боли.
Я ощущаю, как он едва ли не натягивает меня на свой член. Чувствую, как он твердеет.
Мои внутренности начинают плавиться… о боже!
Что-то во мне ломается, и я невольно отвечаю на его поцелуй.
Я отвечаю всем, что есть во мне, – и, боже мой, это приятно! Глубоко, эротично… и так долгожданно.
Он отстраняется и смотрит на меня, не выпуская из рук мои щеки. Трудно дышит.
– Что это за поцелуй, Андерсон?
Я смотрю ему в лицо, моя грудь ходит ходуном.
– Это не поцелуй бабульки-чаевницы. – Его руки крепче сжимают лицо, и он, наклонившись, лижет мои приоткрытые губы. Во мне все сжимается от властности его действий. – Это голодный поцелуй, – шепчет он, страстно, порочно, а потом вновь пускает в ход язык. То, как он лижет мои приоткрытые губы, не обращая внимания на то, что делает в это время мой собственный язык, порождает невольное желание, чтобы он лизнул меня в другом месте. Все самые глубокие внутренние мышцы моего тела сжимаются, когда я воображаю его голову между своих ног.
– Ты проголодалась, Клэр? – мурлычет он.
Еще как!
Запускаю руку в пряди волос у него на затылке и притягиваю к себе. Снова целую. На этот раз страстнее, требовательнее. Словно какая-то пружина натягивается внутри меня все сильнее – и наконец с треском и звоном лопается.
Все ставки сделаны.
Я больше не хочу быть печальной вдовой… Хотя бы сегодня вечером я хочу быть женщиной.
Его рука тянется к моей груди, и сознание возвращается ко мне. Туман возбуждения временно рассеивается.
Добро пожаловать в реальность. Стоп… Это что такое?
Какого черта я вообще творю?
Торопливо отступаю на шаг.
– Что не так? – хмурится Тристан, тяжело дыша.
Я хватаюсь за виски, пытаясь обуздать возбуждение.
– Перестань, пожалуйста.
– Что перестать?
– Ты меня не интересуешь, Тристан. И никогда не будешь интересовать. Отвали! – шепчу я в приливе гнева.
В ответ – недоверчивая гримаса.
– Что?
– Ты меня слышал.
– Я же чувствую, тебя тянет ко мне. Хватит врать.
– Ты бредишь, – бросаю я.
– Ты меня хочешь – признай это!
Он снова тянется ко мне, но я отступаю еще дальше, не позволяя ему себя коснуться.
– Оставь меня в покое, Тристан!
– А ну иди сюда, – командует он.
– Пошел к дьяволу!
«А ну иди сюда»… Ах, я бы и рада.
Эти четыре слова еще никогда не звучали так эротично и так неправильно. И, чтоб мне провалиться, моя женская сущность отчаянно жаждет исполнить то, что ей сказано.
Но я не позволю ей… потому что она просто хочет секса, а он – скотина.
Единственное, чего хочу я, – это завтра глядеть себе в глаза без стыда и сомнений.
Широким шагом я пересекаю вестибюль отеля.
У меня есть цель: убраться подальше от Тристана Майлза.
Это не мужчина, а дьявол, обольстительный, как сам грех.
Глава 5
Я сижу в битком набитом зале, а кажется, будто витаю в облаках. Все вокруг слушают лекцию о психологических установках, строчат заметки и активно работают над заданиями.
Но это не про меня, поскольку сосредоточиться я не в состоянии.
У меня самый пик сенсорной перегрузки.
Тристан Майлз нарезает круги по аудитории. Точно грациозный леопард, он прогуливается вдоль рядов, помогая людям, если они просят совета, и ободряя их, когда они размышляют вслух.
Понятия не имею, что на меня нашло и почему в моей голове вдруг появились такие мысли. Тот вчерашний поцелуй вскрыл что-то во мне… и у меня появились вопросы.
Вопросы вполне себе плотского толка.
На Тристане сегодня идеально сидящий темно-синий костюм и кремовая рубашка с галстуком в желто-серую клетку. Он только что снял пиджак и повесил его на стул, и все мышцы в моем теле испустили томный вздох.
Рукава рубашки он закатал, пуговки расстегнул, немного обнажив мускулистые предплечья и широкую грудь. А теперь еще открылся прекрасный вид на его тылы, подтянутые, крепкие, на мышцы бедер – мощные и скульптурные. Волосы у него темные и вьющиеся, а кожа… Господи ты боже мой, его кожа – такая загорелая, смуглая от солнца, гармонирующая оттенком с большими карими глазами. Мне не следовало бы и краем глаза смотреть на этого мужчину, не то что разглядывать его в упор.
Но я не могу удержаться, не могу остановиться, да и не вполне уверена, что хочу останавливаться… Каждая клетка в моем теле молит о нем, и слова Марли в тот первый раз, когда мы его увидели, – что она-то уж спела бы с ним на два голоса, – дразнятся, бросая мне вызов.
Отличный экземпляр самца.
Хоть любуйся им, хоть любись с ним. Совершенно уверена, что Тристан Майлз уложил бы в койку любую женщину, да она бы еще и умоляла, чтобы позволил раздвинуть перед ним ноги. Представляю, как он снимает рубашку, стоя у изножья кровати, и внутри меня все поет. И правильно делают те везучие сучки, которые способны пойти на поводу у своих желаний и испить его, как горячий шоколад.
Усмехаюсь этой спонтанной аналогии и опускаю взгляд. Тристан Майлз и есть натуральный шоколад. Пряный, вкусный, сказочный – он обещает кайф… но в итоге разрушает здоровье и не приносит ничего, кроме вреда.
Тристан медленно идет вдоль ряда, в котором я сижу, начав с конца, и при его приближении меня окутывает райский аромат лосьона. Словно заранее почуяв его, все мое тело будто силится вдохнуть как можно глубже. Я замираю с занесенной над бумагой ручкой, смотрю прямо перед собой, пытаясь сосредоточиться. Он подходит ко мне, и по моим рукам бегут мурашки от его близости.
Я никогда прежде не испытывала такого сексуального влечения ни к одному мужчине. Это странно.
Я думала о нем всю ночь – и мои мысли были ой как далеки от невинного «какой хороший парень!».
Он мне не нравится, и все же… в голове засело только одно: как я разденусь перед ним. С ним. А ведь я не такая: я не из тех женщин, которые думают влагалищем.
Но в идее быть отвязной и бесшабашной с таким мужчиной есть что-то чертовски притягательное.
Словно в замедленной съемке он наклоняется ко мне.
– Тебе нужна помощь, Клэр? – шепчет он.
У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю в его большие карие глаза.
Еще как нужна!
– Все в порядке, – шепчу в ответ. – Спасибо.
Мы смотрим друг на друга на один удар сердца дольше, чем нужно; между нами возникает подводное течение возбуждения. Оно просыпается каждый раз, когда мы оказываемся рядом.
Интересно, он тоже это чувствует? Или на него все женщины так реагируют?
– Собираешься сегодня на винный тур? – шепотом спрашивает он.
Я киваю, не способная выдавить ни слова.
Он нежно улыбается:
– Тогда увидимся. – Он грациозно
