знаю. И представить не могу.
Расхристанная бесчувственная жена. Волосы мокрыми черными змеями вокруг белого, как рисовая мука, лица. Красные дочкины колготы на лбу. И сама дочка, жалким бездомным котенком свернувшаяся под боком госпожи Ли.
Он не сказал ни слова.
Метнулся в спальню, вернулся с ворохом вещей. И моих, и маминых. Кое-как наспех соорудил на моем месте капусту. Я, как проснулась, встала и всячески ему помогала: протягивала ручки, приподнимала ножки.
Затем он вытер и одел (опять же, как сумел) жену.
Сбегал в прихожую, натянул уличную обувь на нас обеих. Подхватил на руки ма.
— Я скоро вернусь, — были первые его слова за вечер. — Побудь тут немного. Баба со всем разберется.
«Баба» звучало совсем не смешно.
Когда он выскочил за дверь с матерью на руках, я решила, что останусь здесь в виде кочана надолго. Пока он доставит мать туда, где ей помогут, пока вернется…
Он возвратился минут через десять. Подхватил меня на руки, бегом выбежал из квартиры. Чуть не забыл запереть дверь.
Внизу ждало такси. Маму он уложил на заднее сиденье. Втиснулся рядом. Пристроил меня на одной коленке, голову ма уложил на другую ногу. Та снова начала бредить и звать А-Ли.
А-Ли, я то есть, просто старалась не реветь. Решительное лицо ба, подобное каменным изваяниям героев древности, очень помогало сосредоточиться и не разныться.
Страх все еще не отпустил, он сжимал до боли маленькое горлышко, он резал глаза непрошенными и непролитыми слезинками.
Но каменный воин был рядом. И это ободряло.
В большое больничное здание он с ма на руках просто мчал.
Водитель такси оказался понимающий. Счетчик отключил, принял оплату, а потом вызвался дочку — меня — помочь доставить. Батя грозно глянул, прикидывал, наверно, можно ли этому мужику доверять, затем отрывисто кивнул.
Доставка на руках таксиста мне не особо запомнилась: слишком острым еще был страх за ма. Чужая женщина? Ага, три раза… Или тридцать три — сколько раз я к ее лбу холодную тряпку прикладывала? За те разы и сроднилась.
Внутри меня взяла в оборот медсестричка (или кто-то еще из младшего медперсонала, не до чинов тогда было), а ма забрали в смотровую. Повезло, что врач свободный нашелся быстро. И что палата для мамы нашлась.
Заключения мы с ба дожидались вместе. Он снова усадил меня на колени, и держал крепче, чем альпинистская страховка. Когда доктор подошел сообщить новости, я… ничего не поняла. Новые для меня слова. Кроме: «жена» и «хорошо».
Нет, еще я поняла слово: «Счет».
Его уже употребляли в нашем доме.
После этого слова каменный воин слегка пошатнулся, но устоял.
— Я оплачу, — сурово сказал он. — Всё, что понадобится. Помогите моей жене.
И только тогда сжимавший горло страх начал меня отпускать.
Ба обещал со всем разобраться, и сдержал свое обещание.
Мама вернулась домой через три дня. Счета за больницу батя оплачивал еще три месяца — в рассрочку.
Мы ни разу не заговаривали о том, что случилось. О том, во сколько обошлось обращение в больницу, лечение и стационар. Это просто оставили в стенах больницы, не понесли в домашние стены.
— Спасибо, что вернулась ко мне, — сказал ба, когда забирал жену из больницы.
— Спасибо, что позаботился обо мне и Мэйли, — улыбнулась в ответ ма.
Ох уж эта восточная вежливость… Я просто подбежала и жамкнула короткими ручонками мамины ноги прямо поверх длинной юбки.
Знаешь, что, мироздание? Се-се тебе за то, что дало мне эту семью. Именно эту. Не каких-нибудь богатеньких и влиятельных, чтобы мне красную ковровую дорожку под ноги подстелили на пути к успеху.
Мои фуму — лучшие.
Июнь 1999, Бэйцзин, КНР.
Великая Китайская стена. Я уже упоминала ее несколько раз, но никогда, кроме как на картинках, не видела. До этого дня.
Ма вполне споро оправлялась после больницы. В поток домашних дел влилась на следующий день после выписки. Ужин в честь возращения жены ба приготовил сам. Рис, лапша в бульоне с зеленушкой, тушеные овощи и маленькая миска с мясом.
Учитывая, что вся недавняя зарплата и все запасы купюр с портретом Председателя Мао были потрачены на первый взнос (погашение больничных счетов), наш тишайший отец сотворил царский ужин. Или лучше будет сказать — императорский?
Не суть. Ба постарался. Ма оценила.
Я получила к своему рису немного измельченных овощей: мамин врач мимоходом дал рекомендацию предкам, мол, уже пора вводить в рацион вашей дочери овощи и фрукты. На что я захлопала в ладоши, вызвав очередной приступ умиления у всего медперсонала в области действия эффекта (определенно положительного, то есть — бафа).
Дядька в белом халате прям открыл для меня новые (они же — хорошо забытые старые) горизонты вкусовых ощущений. Так, яблочное пюре, не особо любимое мной-прошлой, в этом крохотном тельце зашло на ура.
Да что там, я даже пюрешку из брокколи (кай-лан) за милую душу теперь уминаю! Такими темпами мы и до мяса доберемся.
Витамины и микроэлементы — это хорошо для роста персонажа. Мышечное, костное, вот это вот всё — оно нам нужно. Здоровое. Крепкое. Поскорее!
Но это я отвлеклась. Речь вообще-то шла о выздоровлении мамы. А поправлялась она и впрямь бодренько, чем бесконечно радовала меня и супруга. И в один прекрасный день (вечер — мы же пересекались в основном вечерами всей семьей) фуму задумали устроить семейную экскурсию. В выходной день ба, иначе ж как? Он и так для того, чтобы ухаживать за мной и навещать жену в больнице, взял короткий неоплачиваемый отпуск. Подряд второй такой ему никто не даст. Это Китай, детка.
Тут трудолюбие возведено разве что не в культ. Или «не» лишнее?
Они немножко потолковали на тему: куда можно пойти с малышкой? С учетом сильно ограниченных средств. И выбрали поездку-поход на… Великую Китайскую стену. Ведь она в полутора часах езды на автобусе от нас расположена. Внезапно.
