На дне шкатулки Джек заметил газетные вырезки, поздравительные открытки и желтую розу. Ту самую, которую он подарил ей когда-то.
— Фотографии — это все, что осталось у меня в память о тебе. — Она убрала альбом обратно в шкатулку и поставила ее на стол.
— Клео, есть причины… — Джек не хотел говорить ни об одной из них, но слова уже сорвались с его губ.
— Я слушаю, — подогнув под себя ноги и опершись на локоть произнесла Клео.
Джек сомневался. Как ответить? Клео не готова пока услышать правду. В тот день он поклялся, что она никогда не узнает всей правды…
— После вечеринки папа потребовал, чтобы я пришел к нему в кабинет, чтобы поговорить о… тебе.
— О, — вспыхнула Клео. — Знаю, он был очень зол, но Джерри никогда не упоминал при мне тот… эпизод.
— Я сказал тогда, что все не так, как ему показалось.
Джек вспомнил, что за окном уже светало. «Скройся с глаз моих или я за себя не отвечаю…» — вспоминать эти слова, брошенные с такой ненавистью, до сих пор очень трудно.
— Папа был в ярости. Мы спорили. Он сказал, что не хочет больше видеть меня.
Именно это и бросил ему в лицо отец, а потом его железный кулак повалил Джека на иол. Давай же, Джек, ударь меня, ударь, как настоящий мужчина. Но Джек едва мог дышать. Он дополз до телефона и позвонил Скотти, но отец к тому времени уже ушел.
— Не ври мне, Джек, — хмыкнула Клео. — Ты мог бы вернуться, когда отец остынет. Когда вы оба придете в себя и успокоитесь. Почему же ты этого не сделал?
— Доверие и уважение, Клео. Отец не дал мне ни того, ни другого. — А потом Джек добавил: — Я упаковал чемоданы и первым же рейсом улетел в Сидней.
— Знаешь что, Джек? — Она приблизилась к нему и заглянула в глаза. — Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.
— Ты что же, психолог?
— Нет. Я женщина.
— Мужчина бессилен перед такой логикой, — усмехнулся Джек.
— Чего ты добиваешься, подшучивая надо мной, как будто мне до сих пор только шестнадцать лет?
— Тебе никогда не было только шестнадцать.
— Откуда ты знаешь? Ты всегда лишь насмешничал и подкалывал меня.
— Но это не значит, что я не замечал в тебе женщину.
— Ты замечал только себя. Иначе ты бы что-нибудь сделал.
— Но ведь я сделал — уехал. И дело не в тебе. Дело во мне. — Не думая, Джек потянулся к ней и накрыл ее руку своей ладонью. — Я не хотел причинить тебе боль.
— Ты что, действительно ничего не понимаешь? — спросила Клео. Она отдернула руку, встала с дивана и подошла к двери.
— Чего ты от меня хочешь? — бросил он ей вслед.
Клео обернулась. Полуденное солнце освещало комнату. В его лучах лицо Джека казалось более загадочным. Как часто она представляла его рядом в своих мечтах.
Но в отличие от мечтаний, в реальности он не улыбнулся и не протянул руки ей навстречу.
— Ничего. Совсем ничего, — сказала она, подумав: «Ничего, что ты не готов дать мне по собственной воле». И, чтобы не выдать своего состояния, Клео вышла, оставив Джека наедине с его мыслями.
Клео направилась в комнату, принадлежавшую Джерри. Тут до сих пор сохранился аромат его лосьона «Олд спайс». На мгновение время повернуло вспять. Клео как будто снова увидела старика, лежащего на этой самой кровати. И как всегда он смотрел в окно, пока проходили один за другим дни, недели, месяцы.
В ожидании Джека.
Клео снова пронзила боль. На глаза навернулись слезы. Двое людей, чье упрямство стоило одного из самых драгоценных моментов в жизни — сказать последнее «прощай». Джек ошибся. Джерри совсем не имел в виду то, что сказал. Он хотел, чтобы единственный сын вернулся домой.
Клео нужно было чем-то заняться. Физический труд всегда успокаивал ее. Девушка решила прибраться. Полтора часа она мыла и чистила, вытирала пыль и отскабливала грязь. Клео выглядела, как мокрая кошка. Слава богу, она здесь одна.
Девушка включила стереосистему и поставила диск «Битлз». Она села на диван и закрыла глаза, отдавшись музыке.
— Ты свободна, — прошептала она себе. — Свободна от этой боли.
Клео не плакала у кровати Джерри Девлина. Не плакала на его похоронах. Он хотел праздника. Но теперь слезы застлали ее глаза, стекали по щекам, сдавливали горло.
И тут она уловила еле слышный звук открывающейся двери. Она знала, что Джек смотрит на нее своими карими глазами.
— Уходи, Джек. — Он не ответил, и тогда она махнула рукой в сторону двери. — Ты что, не видишь, что мне нужно побыть одной?
Джек выключил стерео. Комната наполнилась тишиной.
— Я тебя повсюду ищу.
Она подскочила, ощутив прикосновение его пальцев. Его аромат, его кожа, его теплое дыхание сводили ее с ума. Он сел рядом.
— Я должен был быть рядом с тобой, Златовласка.
— Но тебя не было. Забудь об этом. Как забыла я.
— Знаешь, люди думают, что все всегда будет так, как есть. А потом — бац, — и однажды ты просыпаешься, а все изменилось. И уже поздно говорить то, что ты хотел сказать…
Поддавшись неведомому импульсу, Клео подвинулась к Джеку и опустила голову ему на грудь. Сейчас ей необходимо почувствовать кого-то рядом.
— У меня никогда не было отца, которого я хотела бы помнить, — взгрустнулось Клео. Джек крепче обнял ее, и она удобнее устроилась в его объятиях. — Такого, который проводил бы со мной много времени. И любил бы меня такой, какая я есть. Твой отец дал все это мне.
— Знаю.
— Нам обоим известно, что Джерри слишком много пил. Ведь женщина, которую он любил, ушла, а сын… Ты всегда проводил большую часть времени со своими приятелями или с девушками.
— Ты вела себя не лучше.
— Да, признаю, я тоже была эгоистична.
— Мы ведь похожи, Клео, ты и я. Твой отец бросил тебя, не подумав, как его поступок отразится на дочери. А я потерял мать, которую любил больше всех на свете.
— Джек. — Клео инстинктивно коснулась его щеки, чтобы он понял, что она тоже помнит это разочарование и боль.
Что-то неясное мелькнуло в его глазах. Он не хочет ее. Клео вспыхнула. Джеку неприятно ее прикосновение. За шесть лет ничего не изменилось.
Подавив слезы, Клео убрала руку.
— Клео…
— Нет! — остановила она его. — Помолчи. Я не хочу ничего слышать. — Клео отодвинулась.
— Задняя дверь была не заперта…
— Скотт! — подскочила девушка. — Привет.
— Привет, привет, — поздоровался Скотт, поглядывая то на Джека, то на Клео. — Если сейчас не время…
— Ты как раз вовремя, — протараторила Клео.
