– Как тактично! – вмешалась Мередит. – Брось, Елена, так ужскверно тебе быть не могло.
– Конечно, тебя ведь там не было. – Елена почувствовала, каквоспоминание снова ее воспламеняет. – Нет, это и впрямь было ужасно. Но теперьмне наплевать, – с вызовом добавила она. – Я с ним покончила. Он мне больше ненужен.
– Елена!
– Не нужен, Бонни. Очевидно, этот парень думает, что онслишком хорош для… для нас, американцев. Потому он и надевает модные темныеочки, да еще…
Бонни и Мередит дружно прыснули. А Елена высморкалась всалфетку и покачала головой.
– Итак, – обратилась она к Бонни, намеренно меняя тему, – тыпострадала, зато настроение у Таннера теперь значительно улучшилось.
У Бонни сделался страдальческий вид:
– А ты знаешь, что я теперь самой первой буду сдавать устныйдоклад? Впрочем, мне все равно. Собираюсь сделать доклад про друидов и…
– Про кого?
– Про друидов. Ну, про тех старых чудаков в древней Англии,которые построили Стоунхендж, занимались колдовством и всем таким прочим. Япроисхожу от друидов – вот почему я такой замечательный медиум.
Мередит фыркнула, но Елена нахмурилась, глядя на травинку,которую она рассеянно крутила между пальцев.
– Скажи, Бонни, а ты вчера правда увидела что-то такое уменя на ладони? – внезапно спросила она.
Бонни заколебалась.
– Не знаю, – наконец ответила она. – Я… тогда мнедействительно показалась, что я что-то такое увидела. Но порой воображение меняподводит.
– Она точно знала, что ты здесь, – неожиданно вмешаласьМередит. – Я думала посмотреть в кафетерии, но Бонни сказала: «Она накладбище».
– А ведь и правда! – Вид у Бонни сделался слегка удивленный,но довольный. – Вот видите! У моей бабушки в Эдинбурге есть внутреннее зрение,и у меня оно, видимо, тоже имеется. Это всегда передается через поколение.
– И ты происходишь от друидов, – торжественно произнеслаМередит.
– Ну да, это так! Шотландцы всегда поддерживают старыетрадиции. Ты никогда не поверишь, но моей бабушке удается делать поразительныевещи. К примеру, она может выяснить, за кого ты выйдешь замуж и когда умрешь.Вот мне она предсказала, что я рано умру.
– Бонни!
– Да-да, правда предсказала. Юная и прекрасная, я будулежать в гробу. Вам не кажется, что это романтично?
– Нет, не кажется. По-моему, это отвратительно, – скривиласьЕлена.
Тени уже стали длинней, а ветер холодил кожу.
– Интересно, а когда ты, Бонни, собираешься выйти замуж? –ловко сменила направление разговора Мередит.
– Не знаю. Бабушка сказала, что для выяснения информации озамужестве нужен целый ритуал, но я так и не попробовала его пройти. Понятноедело… – тут Бонни приняла пафосную позу, – мой будущим муж должен быть богат исовершенно великолепен. Скажем, подобно нашему загадочному темноволосомунезнакомцу. Особенно если он больше никому будет не нужен. – Она бросилалукавый взгляд на Елену.
Однако Елена отказалась глотать наживку.
– А как насчет Тайлера Смоллвуда? – невинно поинтересоваласьона. – Его отец точно отчаянно богат.
– И он не такой уж и страшный, – с серьезным видомсогласилась Мередит. – То есть, конечно, если тебе нравятся животные. Во-от стакими белыми зубами.
Девочки переглянулись, а затем дружно расхохотались. Боннибросила в Мередит пригоршню травы, та отмахнулась и в ответ сдула в сторонуподруги одуванчик. В самом разгаре последовавшего веселья Елена вдруг поняла,что все у нее будет хорошо. Она снова оказалась собой, вовсе не потерянной и нечужой всему окружающему, а просто Еленой Гилберт, королевой средней школы имениРоберта Ли. Вытащив абрикосовую ленту из волос, Елена гордо тряхнула головой.
– А я тоже решила, на какую тему будет мой устный доклад, –проговорила она, наблюдая за тем, как Бонни выбирает травинки из своих рыжихкудрей.
– И на какую? – спросила Мередит.
Елена наклонила голову, глядя на красновато-лиловое небо надхолмом. Задумчиво вздохнув, она выдержала долгую интригующую паузу. А затемхолодно произнесла:
– Итальянский Ренессанс.
Бонни и Мередит с изумлением посмотрели на нее, затемпереглянулись и снова разразились смехом.
– Так-так, – констатировала Мередит, когда они закончилисмеяться, – понятно. Значит, тигрица опять за свое.
Елена испустила звериный рык. Пошатнувшаяся уверенность всебе определенно к ней возвращалась. Хотя сама она еще толком не знала, как всеполучится, Елена не сомневалась в одном: Стефан Сальваторе так просто из этойистории не выпутается.
– Ну ладно, – бодро произнесла она. – Теперь слушайте.Только больше никто об этом узнать не должен, иначе я стану посмешищем для всейшколы. А Кэролайн, к вашему сведению, просто жаждет найти любой повод, чтобывыставить меня в нелепом свете. Но Стефан Сальваторе по-прежнему мне нужен, и янамерена его заполучить. Я его еще толком не знаю, но непременно узнаю. Тем неменее, пока в моем распоряжении не окажется надежный план, он будет получать отнас исключительно холодный прием.
– В самом деле?
– Да, именно так. Тебе, Бонни, он не достанется. СтефанСальваторе мой. И здесь я должна полностью тебе доверять.
– Минутку, – вдруг с загоревшимися глазами сказала Мередит.Отстегнув от своей блузки брошь, она подняла большой палец и быстро егоуколола. – Бонни, дай руку.
– Зачем? – поинтересовалась Бонни, подозрительно глядя наиглу.
– Замуж тебя хочу выдать. Зачем же еще, дурочка?
– Но… но… А, ладно. Ой!
– Теперь ты, Елена. – Мередит ловко уколола подруге большойпалец, затем выдавила из него капельку крови.
– А теперь, – продолжила она, искрящимися темными глазамиглядя на двух подруг, – мы прижмем наши большие пальцы друг к другу ипоклянемся. Особенно ты, Бонни. Поклянись хранить нашу тайну и во всем помогатьЕлене в отношении Стефана.
– Но ведь клясться на крови очень опасно, – с серьезнымвидом запротестовала Бонни. – Тогда тебе придется держаться клятвы независимоот того, как все повернется. Пойми, Мередит, в любых обстоятельствах.
