обклеенные новой плёнкой, оставались в тени. Над плитами висели травы, которые запасала Ведьма для зелий и заклинаний, сохла на сушилке детская одежда, которая никогда не помещалась в комнате Су Анасы и стремилась захватить всю квартиру. Это же пытались сделать бесконечные самокаты и санки, оккупировавшие общий коридор. На подоконнике засыхал фикус, который никто не поливал с исчезновения Домового.
– А вас почему это не заботит? – всплеснула руками Ведьма и чуть не уронила косметичку.
– Меня заботит, что у меня спектакль через четыре часа, а вокруг опять какая-то суматоха. – Кощей закинул ногу на ногу и вальяжно откинулся на спинку стула, безуспешно стараясь не морщиться от боли в пояснице. – Артисту нужен покой, чтобы войти в образ.
– Уверен, интеллигентные зрители ТЮЗа оценят ваши старания, – прыснул Вампир, не отрывая взгляда от ноутбука.
Кощей с презрением покосился на юнца:
– Моя профессия хотя бы настоящая. В ней есть душа. Не то что эти ваши… как их… удавы-переводчики.
– Питон-разработчики, – закатил глаза Вампир.
– Одна погань – змеи. У змей – это всем известно – души нет.
– Посмотрю я, что вы скажете, когда я закончу курсы и начну деньги лопатой грести. Через год я себе целый банк крови куплю!
Ведьма громко фыркнула:
– У нас соседи пропали! Трое за месяц. Почему вы делаете вид, что ничего не происходит?
– Ну, пропали. А мы что можем сделать? – пожал плечами Вампир. – Это разве наша работа? Может, Леший в свой лес ушёл. На ретрит.
– Его лес, тот, что на нынешнем Комендантском проспекте был, давным-давно вырубили. А в чужой ходить – себя не уважать. – Кощей отхлебнул кофе и причмокнул от удовольствия. – Он как лет тридцать назад перебрался в эту квартиру, так, по-моему, ни разу в леса и не ходил.
– Вот! Я и говорю, что-то неладное творится! – Ведьма сделала ещё одну попытку привлечь внимание к проблеме.
На кухню зашёл низенький старичок в полосатом халате и широких штанах – круглый, улыбчивый, с корзиной белья в руках. Кивнув всем собравшимся лобастой головой с щетинистым ёжиком на макушке, он заторопился к одной из четырёх стиральных машин.
– Вот скажите, Сах иччи, – бросил ему Кощей. – Вы тоже считаете, что вокруг творится что-то ужасное?
Сах иччи взглянул на Кощея добрыми раскосыми глазами и задумался.
– Барыта этэҥҥэ! – наконец улыбнулся он и принялся забрасывать бельё в стиралку.
– Видите, Сах иччи считает, что беспокоиться не о чем. – Кощей отвесил старичку шутливый поклон.
– Сах иччи на всё отвечает одно и то же, – не унималась Ведьма. – Что не спроси – всё «барыта этэҥҥэ»!
– Барыта этэҥҥэ, – закивал Сах иччи, щедро насыпая порошка в машинку.
– Вот! – снова воскликнула Ведьма.
– Слушай, Ви, не разгоняй раньше времени, а, – вклинился Вампир и кивнул на пожелтевший календарь 1980 года, который висел над столом уже почти полвека. – У тебя шабаш на носу, посвящение, Лысая гора – думай о том, что действительно важно.
Кощей согласно закивал. Сах иччи сосредоточенно воевал с режимами стиралки.
Ведьма шумно выдохнула, открыла было рот, чтобы запротестовать, уже набрала воздуха в грудь, но вдруг развернулась на пятках и зло затарабанила кулаком в дверь ванной.
– Су Анасы! Сколько можно торчать в душе? Я два часа жду! Каждый день одно и то же! Сколько можно?!
Шум воды не прекратился, и Ведьма, ругаясь под нос, принялась щёлкать выключателем, чтобы если не выгнать Су Анасы из ванной, то хотя бы сделать её пребывание там менее комфортным. Это сработало – вода стихла, и спустя несколько минут дверь открылась.
– Зачем сразу кричать? – Су Анасы смахнула с голубоватых чешуек на плечах капли и недовольно посмотрела на Ведьму круглыми рыбьими глазами. С длинных белоснежных волос лилась на паркет в коридоре вода. Домовой был бы в бешенстве.
– Ты не одна тут живёшь! – гаркнула Ведьма и, проскочив в ванную, хлопнула дверью, да так сильно, что с неё посыпалась краска.
Су Анасы озадаченно заморгала и повернулась к остальным:
– Чего это она с утра пораньше беснуется?
– По делу беснуется, между прочим, – цыкнул Кощей. – Сколько можно ванну занимать в самом деле? Скоро плесень заведётся, а ведь мы её в том году еле вытравили. Вон вам Нева, Фонтанка рядышком – купайтесь, сколько влезет.
– Ты воду там видел? – Су Анасы потуже затянула пояс халата и села на свободный стул. Из её комнаты тут же прискакали двое весёлых мальчишек, таких же беловолосых и покрытых чешуёй, и взобрались к матери на колени. Су Анасы поцеловала каждого в лоб и продолжила: – У меня от этой воды чешуя сыпется. Я после купания как будто не дух воды, а мавка дохлая. Ужас, а не вода! Как можно было до такого реки довести?
Из комнаты выбежал третий мальчишка. Два брата тут же соскочили с колен матери, все трое с визгами и хохотом умчались играть во двор. Су Анасы вздохнула.
– Мин арыдым[2]…
Достав из кармана халата гребень, она принялась расчёсывать влажные волосы.
– Раз в реках вода плохая, может, экологам позвонить? – спросил Вампир, возвращаясь к теме.
Су Асасы отмахнулась:
– И что они сделают, эти экологи? Походят, поохают – и ничего не изменится.
– Ну а кому в таких случаях звонят? – Вампир почесал подбородок. Вопрос его заинтересовал. – Чтобы приняли меры?
– Звони не звони, толку никакого. – Гребень путался в волосах, не мог отыскать дорожку в снежных прядях. – Люди всё испортили, изгадили. На природу наплевали, на прошлое наплевали и на будущее тоже. Я ещё помню времена, когда в Волге жила, всё же было иначе. Чешуя блестела, силы хватало берега развести, и люди знали, что со мной шутки плохи.
Вампир рассеянно поджал губы и вернулся к ноутбуку. Су Анасы любила вспоминать прошлое. Любила сидеть на кухне, расчёсывать свои длинные волосы гребнем из прошлой жизни и вспоминать-вспоминать-вспоминать. Голос её убаюкивал, сливался с шорохом дождя и обещал, что вчера всё будет хорошо.
– Барыта этэҥҥэ, – вторил мелодии её голоса Сах иччи. Жмурился, как кот, Кощей, поднося ко рту кружку со сказками.
* * *
Ведьма привыкла засыпать под скрип Лешего в соседней комнате. Днём он работал дворником, а ночью страдал бессонницей, поэтому часто сидел под тусклой лампой над письменным столом, пил разбавленный компотом коньяк, что-то писал – что-то, что никому и никогда не показывал, – и задумчиво скрипел корнями, которые уже много лет не чуяли под собой земли.
Теперь Леший не скрипел.
Ведьма не могла заснуть. И места себе найти не могла.
Она долго ворочалась с боку на бок. Пятнадцать метров комнаты вдруг стали тесными, душными, совершенно чужими. По потолку изредка прокатывался, будто напоминая о том, что мир всё ещё существует, свет фар проезжающих мимо автомобилей. В эти мгновения тени от лепнины на стенах становились длинными, пугающими. Они тянулись к Ведьме и что-то шептали, но та никак не могла разобрать что.
Ведьма встала с постели, сунула отчего-то замёрзшие ноги в тапки и выскользнула из комнаты.
В коридоре было темно и тихо. Только паркет поскрипывал под ногами, выдавая намерения Ведьмы, но она не собиралась отступать. Остановилась перед дверью Лешего. Помявшись, все-таки повернула дверную ручку и шагнула в темноту.
Комната Лешего – такая же маленькая, как и у самой Ведьмы, – оказалась почти пустой. Только письменный стол у окна и обросший грибами пень, что служил Лешему стулом. Не было ни кровати, ни шкафа, ни одежды.
«Как странно, – подумала Ведьма. – Интересно, здесь всегда так было или всё исчезло вместе с Лешим?»
Прикрыв за собой дверь, Ведьма подошла к письменному столу и открыла единственный ящик. В столе лежала бумажная папка, заботливо перетянутая джутом. Надеясь, что содержимое папки поможет понять, куда запропастился Леший, Ведьма развязала узел.
В папке оказалась увесистая стопка листов. На первом значилось: «Непокорённый Лес». Это был роман. Большой, светлый, смелый роман, который Леший писал каждую ночь и который каждое утро заботливо прятал обратно в ящик стола. С необъяснимым замиранием сердца Ведьма пролистала стопку – страницы были пусты. А когда она вложила листы обратно в папку, исчезло и название. Исчез лес, исчез Леший, исчез его труд и всякое воспоминание о нём. По спине Ведьмы пробежал холодок. Чутьё подсказывало: то, что забрало Лешего, ещё вернётся.
Зайти в комнаты Гамаюн и Домового Ведьма в ту ночь не решилась. Впрочем, она бы всё равно не отыскала там ничего, кроме голых стен.
* * *
Через неделю пропал Кощей.
Судя по всему, он исчез прямо с кухни – утром Вампир нашёл на полу его трость.
Дождь барабанил по стеклу, за окнами медленно собирался, путаясь в ветвях голых деревьев, туман. Вампир, Ведьма и Су Анасы сидели за столом, молча глядя на трость, которую Вампир зачем-то держал в руках.
– Всё ещё считаете, что ничего делать не нужно? – спросила Ведьма, нервно переплетая пальцы.
– А что ты
