которые собирались у Лёвы Кочаряна, всегда было интересно друг с другом. Может быть, в другом доме они не сказали бы между собой двух слов. Но на Большом Каретном была такая атмосфера, что люди раскрывались. Это всем нам очень многое давало.
— И как раз в это время — самые первые песни Высоцкого…
— Первые Володины песни были чисто блатными. Хотя скорее даже не блатными, не хулиганскими, а озорными. Озорные песни на заданную — блатную тему! Ведь всегда существует такой приблатнённый мир с «романтикой», которая пленяет воображение очень молодых людей. И в этом мире якобы есть законы дружбы и кодекс чести… Хотя это существовало, может быть, только в нашем воображении. Но признаюсь, тогда всё это на нас действовало.
— А запомнились вам какие-то конкретные случаи, связанные с первыми песнями Высоцкого?
— Об одном уже рассказал Артур Макаров. Да, я вполне мог сказать, что не могу бить человека по лицу — сказывалось моё интеллигентское воспитание. А вот ещё случай… Это было у меня на Арбате… 1964 год, зима. Я уже был женат. И вдруг глубокой ночью я проснулся. Мне показалось, что чем-то кинули в окно — мы жили тогда на третьем этаже. Я подошёл к окну, оно было большое, трёхстворчатое — с подоконником. Напротив — фонари, падал пушистый снег, и вся улица была засыпана. Абсолютная тишина. И под этим фонарём стояла машина, рядом фигурка в шапке-ушанке, тоже засыпанная снегом. Это был Володя, немного пьяненький.
— Вовка, ты что?
— Мишаня, я лёгоньким снежочком бросил в стёклышко, чтобы не разбить тебе окно. Я из Ленинграда приехал. У тебя нет пятёрочки?
У меня тогда ночевал один из братьев Савосиных и ещё кто-то. У нас на всех была одна пятёрка — до зарплаты. Естественно, она перешла к Володе. Он моментально купил бутылку водки — у таксистов в то время была такая цена — и поднялся к нам…
Потом он заставил нас всех лечь спать и сел за стол. До утра он сидел за этим столом и писал. И утром он нам спел две песни, одну я прекрасно помню — это песня про китайцев, про Великую китайскую стену, а вот какая была вторая — забыл.
— И тогда же было написано четверостишие, посвящённое вам:
Туманная туманность Андромеды,
Туманов Мишка тоже весь в тумане.
Но несмотря на горести и беды,
Всегда имеет пять рублей в кармане…
— Да, а связано это ещё вот с чем… У нас была такая приятельница — Галя Ушакова. Она работала главным администратором кинотеатра «Арс» на Арбате. Галя — человек доброжелательный и компанейский — очень полюбила всю нашу компанию. И однажды она мне говорит.
— Миша, у тебя в комнате надо сделать ремонт!
— Галка, ремонт сделать, конечно, хорошо — но где взять деньги?
— Я тебе дам художника из нашего кинотеатра, он хотя бы стены покрасит.
— Ну, хорошо.
Мы все куда-то уехали, а когда я через несколько дней вернулся домой, то не узнал свою комнату. Все стены были выкрашены в разные цвета. Одна была чёрной, вторая — темно-вишнёвой, третья — темно-зелёной. И на этих стенах маслом были изображены какие-то химические структуры, кристаллы, соединения — нечто фантастическое. Очень похоже на детскую комнату при отделении милиции. Художник почему-то решил именно так расписать мою комнату. Но смотреть на это долго было невозможно, вполне можно было «трёкнуться». И тогда Володя написал:
У меня с нервишками
что-то неустроено.
Надо стенки Мишкины
поклеи́ть обоями!
— А когда и как вы вместе с Высоцким попали в длительную гастрольную поездку по Сибири?
— Состоялась эта поездка таким образом… Это был ноябрь 1963 года. У меня в доме были какие-то сложности, и у Володи тоже что-то не клеилось дома — он был какой-то бесприютный и неприкаянный. Тогда я ещё работал в Театре киноактёра, и мы очень часто собирались у нас, на улице Воровского. В театре был дешёвый буфет, биллиардная, и у нас там было много друзей-приятелей.
Владимир Высоцкий и Виталий Войтенко (крайний слева). Новокузнецкий драматический театр, 7 февраля 1973 г. Фото В. Богачёва
Как-то мы с Володей сидели в этом буфете и о чём-то разговаривали. Скорее всего, грустили по поводу наших «поломанных» жизней. И к нам подошёл какой-то человек — как впоследствии выяснилось, его звали Виктор Войтенко[3], который и предложил нам поехать в концертную поездку. Мы с Володей переглянулись:
— А откуда вы нас знаете?
— И почему вы уверены, что мы умеем что-то делать на эстраде?
— Ну, мне сказали, что вы — молодые талантливые актёры…
Я спрашиваю: «Володя, ты как?». Он отвечает: «А я готов». И мы согласились. То есть, авантюрное начало в нас тогда было очень сильным. Войтенко сказал, что он сегодня выезжает в Томск — там у него бригада артистов — и из Томска вышлет нам билеты. В этой бригаде работали Леонид Чубаров и Зинаида Кириенко, а мы должны были приехать им на смену. И Володя, и я, хотя и согласились, но отнеслись к этому не очень серьёзно. «Конечно, поедем!» — но через неделю об этом забыли. И очень удивились, когда по почте пришли билеты и телеграмма: «Выезжайте».
Я помню, что мы вылетели под самый Новый год — 25 или 26 декабря. И в Томск мы летели — добирались! — трое суток. Всё время — нелётная погода, везде — снегопады и метели. И мы садились на всех аэродромах, на каких только это было возможно. Я уже не помню названий городов, но сам полёт я запомнил хорошо. Перед
