хорошо ли, плохо ли. Но обычно даже простые корейцы играли виртуозно. Корея — та страна, где детей с детства обучают петь и играть, в надежде, что однажды они станут звездами. Шоу-бизнес вытянул всю корейскую экономику, когда вытягивать больше было нечем. Особый мир, особое мышление, особые люди.
На мосту стояли пианино, жители приносили ноты или читали их прямо с телефона. Середина буднего дня, а тут и там звучала музыка. Прохожие присаживались слушать прямо на мощеные краешки пруда — у некоторых рядом стояли чемоданы.
Неделя шла. Кастингов все не было, Лиза проверяла. Она не верила уже ни во что, но чувствовала своим долгом до последнего предоставлять судьбе шансы исправиться. С Игорем общение было постольку-поскольку. Денег становилось все меньше. Каждый день девушка их пересчитывала. Соотносила расходы, мониторила колеблющиеся цены на авиабилеты. Но итог был неизменен: она, может, и дотянет до конца сеульской эпопеи, а вот в России, пока будет искать работу, придется уже нелегко. За месяц она подчистую потратила то, что рассчитывала расходовать за два. И плюс подушку безопасности.
На вечер накануне поездки в монастырь у Лизы не было планов. Она даже не брала вещей — в Наесосе выдавали одежду. Комната для девушек была занята двумя подружками; Захарина сидела за столом в общей и читала, — когда входная дверь щелкнула, и вошел высокий блондин.
— Я в хостел! — объявил новенький.
Вот оно.
Лиза готова была воздеть руки к небу и распевать «Аллилуйя» — наконец ей попался хоть кто-то симпатичный. Парень с интересом смотрел на нее. Захарина не знала имени, но участь его уже была предрешена.
Позднее, когда он распаковался в мужской комнате, когда присоединился к ней за стол и они разговорились, — выяснилось, что его зовут Пеша, и он из Румынии. Зашла речь о грядущих планах.
— Я завтра с утра отправляюсь в монастырь, — поведала Лиза.
Пеша окинул ее долгим взглядом.
— В монастырь?
— В монастырь.
— А, мне тоже как-то показалось, что в Сеуле нечего делать, — решил парень.
— Ну почему же, тут…
— Да вообще нечего, — перебил он ее, — Хочу свалить уже из этой Кореи, но не знаю куда.
— Ну… Давай посмотрим варианты, — предложила Лиза.
Следующие два часа текли невероятно монотонно. Всюду, куда хотел выбраться Пеша, шли дожди.
— Может, Таиланд?
— Там дооождь, — страдальчески тянул несчастный.
— Или Мьянма?
— Там тоооже.
— Ну возьми зонтик.
— Но я хочу солнце.
— Тогда пережди в Сеуле.
— Но я не хочу ждаааать.
— Извини, — закатила глаза Лиза, — Но у тебя нет других вариантов.
— Я хочу на пляж, — надул губки Пеша.
— Так, — выдохнула девушка, — Нам нужен перерыв. Давай купим соджу? А то скоро будет слишком поздно.
Соседки вышли раз из комнаты, оценили ситуацию, вернулись к себе и больше не выходили. Дело близилось к полуночи, стол, Лиза, Пеша, соджу, и долгие, унылые разговоры.
— Может, Австралия?
— Слишком дорого. Хочу поближе.
— Но тут везде дожди.
— А я хочу найти, где не дожди!
В какой-то момент Лиза умолкла, откинулась на спинку стула, и в молчании продолжила смотреть, как тот страдает над ноутбуком.
— Пойдем на диван, — вырвалось у нее.
Пеша оторвался от экрана.
— Пойдем.
Они перебрались на уголок белого дивана. Со всех сторон громоздился какой-то хлам, и Лиза даже не могла описать, какой именно. Она щелкнула выключателем, в то время, как Пеша на цыпочках пробрался в комнату к своей сумке и вернулся обратно.
Несмотря на соджу, в голове было четко и ясно. Захарина немедленно приступила к делу. Но румын, казалось, был шокирован скоростью, с которой развивались события.
— Что, прямо здесь? — шепотом спросил он, — В общей комнате?
— А что?
— А если кто-нибудь выйдет?
— Не выйдет.
— Там камера! — в панике указал Пеша в угол комнаты.
У Лизы был на это целый ряд возражений: по состоянию всего вокруг, камера вряд ли работает; а если работает — не факт, что на ночное видение; а если даже и на ночное, скорее всего, их не видно за хламом; а если и видно, Мейсон не из тех людей, кто бдит за своим имуществом и просиживает за проверкой; а даже если и просиживает — ей было абсолютно все равно.
Она не стала озвучивать и просто продолжила целовать и покусывать его шею.
— Ну… ладно… — сдался партнер.
Он достал презерватив и стал расстегивать джинсы. Лиза никогда не судила о парнях по размерам, но тут было настолько мало и тонко, что она едва подавила вздох. Насаживаясь, она практически ничего не чувствовала. Девушка попробовала изогнуться под другой угол.
— Стой, — через минуту остановил ее Пеша, — Я… все. Мне нужна передышка.
Лиза в недоумении на него смотрела. Они посидели.
— Кажется, я готов, — отдышавшись, сказал румын.
Еще минута кряхтящих поступательных движений. Лиза рассматривала стол и бутылки с соджу.
— Все, все, я все, — послышалось позади нее.
Девушка не знала, смеяться ей или плакать. Она просто надеялась, что не все европейские мужчины такие.
— Еще раз? — спросил Пеша с дивана.
— Мне в монастырь завтра, — промямлила Захарина.
Они поднялись, застегиваясь и неловко косясь друг на друга.
— Было… ничего так, — резюмировал румын, — Спокойной ночи?
— Спокойной ночи, — покивала Лиза.
Хорошо бы не увидеть его с утра.
***
Автобус катил среди зеленых холмов. Лизе хотелось уединиться, но на соседнем ряду сидел темноволосый парень. Кроме них никого не было. И чем ближе автобус подбирался от Пуана к Наесосе, тем больше закрадывалось подозрений, что едут они в одно место.
Так и вышло.
Оба выбрались перед длинной аллеей.
— В монастырь? — почесав бровь, уточнил сосед.
— В монастырь, — откликнулась Лиза, чувствуя, скорее, раздражение от навязанной компании.
— Лука. Я из Италии.
— Лиза. Россия.
Если на то пошло, Лука тоже был симпатичным, но Захарина сразу отмела все подобные мысли. У него был аскетичный вид католика, строгий и неприступный. Такие носят локоны девушки в медальоне, и влюбляются в ранней-ранней юности на всю оставшуюся жизнь.
Они пошли по аллее, деревья сплетались над головами.
— Как ты здесь оказался? — спросила Лиза для поддержания беседы.
— Учусь на архитектора. Вся группа из университета посещала монастырь на прошлой неделе, а я не успел присоединиться.
— Понятно.
Они подошли к воротам. Сразу за ними холм начинал бежать вверх. Дорожка проходила под домиком на сваях и по лесенке поднималась на один с ним уровень. Людей не было.
Они покрутили головами.
— И куда идти?
Лизе помогло знание корейского.
— Здесь написано! — воодушевившись, ткнула она на приколотую бумажку, — Это чайный домик, а ресепшен в том направлении!
И, окрыленная своим открытием, унеслась за поворот.
Лука
