с нами, а потом отвезем его обратно.
— Ага, — саркастически усмехнулся Тахо. — Я тебе такую жизнь устрою, что ты меня с радостью на Диктионе высадишь!
— Ты не устроишь такую жизнь моему сыну, — заметила я.
— Сыну? Я-то думаю, чего это он так на тебя похож! Замётано, старик. Работай спокойно! Я прослежу, чтоб всё было тип-топ!
IV
— Ну, что ты натворил! — покачала головой я, когда мы остались с Тахо вдвоём. Он сидел на кровати в моей каюте, упрямо склонив лобастую голову и стиснув сложенные ладошки между коленей. — Я под свою ответственность просила ребят показать тебе корабль, а ты…
Щенок вздохнул и поднял на меня большие грустные глаза. Знаете, какие глаза бывают у брошенных собак? Только эти глаза принадлежали ребенку с собачьей головой, красивые, умные и очень тоскливые.
— Ну, что вы все, в самом деле… — жалобно проскулил он. — Что вы все меня бросаете? Я же не могу совсем один. В колледже меня уважают, но там все старше меня. Они все в науках, зубрят, рефераты сочиняют, экспериментируют. Мне и поиграть не с кем. Дядя сделал меня умным в своей лаборатории и бросил, а что мне потом с этим умом делать? Лучше б я оставался дураком с висячими ушами.
Он вздохнул и рукавом вытер слёзы. Я села рядом и обняла его худенькие плечики. Я ещё помнила его страшненьким нервным малышом, который так стремился найти ласку и любовь. Тогда он не подавал особых надежд и наверно стал бы одним из грязных и злых анубисов, если б его дядя, один из величайших генетиков современности не продолжил на нём эксперимент, начатый на себе. Он сумел воплотить свою мечту: создал красивого прогрессирующего анубиса, но теперь, видимо, слишком увлёкся новыми идеями, позабыв, что Тахo, при всех его способностях, всего лишь ребёнок.
— Ну, понимаешь… — проговорила я. — Честное слово, я бы взяла тебя с собой, но это слишком опасно. К тому же я не знаю, насколько это затянется.
— Ну и что! — воскликнул он. — Я уже на пятом курсе! Могу годик и пропустить. Потом наверстаю!
— А что со мной сделает твой дядя, если узнает? — усмехнулась я.
— Да он же в тебя влюблён до кончиков ушей! Он будет только рад, что я был рядом и мог, если что, тебя защитить!
— Ну, конечно!
Хотя, скорее всего, Тахо был прав. В том, что он рассказал о себе Славе, Саше, Глебу и Кентавру не было ни слова лжи. Но не могла же я признаться, что самый опасный в прошлом пират — мой друг, к тому же уже давно в меня влюблён, не говоря уж о том, что и я когда-то отвечала ему взаимностью. Наши отношения с этим незаурядным человеком всегда были довольно запутанными, а знакомство приносило одно открытие за другим. Сначала оказалось, что земной генетик является на деле императором пиратов, потом, что родился он анубисом и лишь позже в результате генетического эксперимента стал человеком. После известия о его самоубийстве в космической тюрьме, выяснилось, что он таким образом порвал со своим прошлым и начал новую жизнь, связав её с таинственными Обителями Вечности, затерянными где-то во Вселенной. И последним откровением оказалось, что он одной с нами крови, Воин Духа в первой инкарнации. Хоть моя жизнь и богата крутыми поворотами, но о таком слаломе даже и думать страшно. Вполне возможно, что такой человек, и правда, отнесся бы спокойно к моей идее взять Тахо с собой, тем более что сам нередко брал его на опасные дела, чтоб иметь под рукой сообразительного и расторопного помощника. Но мне тащить ребенка на войну?
— Нет, Тахо. Тебе нужно учиться. Подрастёшь…
— Поздно будет! — мрачно перебил он. — Скажи лучше честно, что дело секретное, и постороннему соваться в него нечего.
— А если так?
— Да знаю я ваши секреты! — отмахнулся он. — Звёздные странники! Миссии Добра! Блуждающие Боги!
— Что-что? — привстала я, чувствуя, как начинаю злиться на болтуна, выдавшего ребенку сокровенную тайну, которую нельзя доверить даже ветру. — Это он тебе сказал?
Тахо какое-то время напряженно думал, а потом кивнул.
— У него не было другого выхода,
— Ты что, угрожал ему смертной казнью? — съязвила я.
— Нет, — он мотнул головой и вдруг спросил: — Хочешь, фокус покажу?
— Не уклоняйся от темы! — потребовала я.
— Я и не уклоняюсь. Дай мне твой перстень!
Он указал на обручальный перстень с Кристаллом Истины. Такие камни носят все Звёздные Странники, только у Слуг Тьмы они чёрные, а у Воинов Духа приобретают оттенки голубого и синего цветов. Они служат верными индикаторами, как принадлежности к касте, так и ориентации Скайрейнджера.
Я задумчиво взглянула на свой перстень и сняла его с пальца.
— Только верни.
— Обижаешь, — проворчал Тахо и взял его из моих рук. В следующий момент камень резко изменил окраску. Он стал молочно-голубым с зеленоватым оттенком.
— Боже правый… — пробормотала я.
— Дядя сказал то же самое, — вздохнул Тахо. — И ещё он добавил, что я бедный ребёнок.
Он вернул мне перстень, и в моих пальцах Кристалл снова засверкал ярко-синим светом. Тахо расстегнул комбинезончик на груди и показал мне зеленоватый осколок на тонкой и прочной цепочке. Мне бы и в голову не пришло, что это тоже Кристалл Истины, но стоило мне прикоснуться к нему, как он стал прозрачным и засветился синевой.
— В общем, он прав. Я влип! — кивнул Тахо, внимательно следивший за моей реакцией. — Правда, он говорил со своим Блуждающим Богом Ренко, и тот сказал, что пока я не вырасту, меня не призовут на служение, но готовиться-то уже сейчас нужно, верно?
Теперь он уже довольно хитро заглядывал мне в глаза. Вряд ли он знал, что по Кодексу Чести старший Скайрейнджер не может отказать младшему в обучении, но всё же надеялся, что это известие изменит мою точку зрения. Этот дьяволёнок из всего умел извлечь выгоду!
— К тому же на «Кобре» ты обещала научить меня фехтовать.
Напоминание было не излишне. Я, действительно, говорила это, хотя и довольно давно.
— В общем, так, — жёстко произнесла я, не желая признавать своё поражение. — Я тебя, так и быть, возьму, но запомни, ты ещё не Воин, не посвящённый, поэтому ты будешь меня слушаться во всём, и не будешь лезть, куда тебя не просят. В случае неповиновения, я прерву обучение, и можешь катиться на все четыре стороны. И пусть тебя потом твой дядя ищет. Ясно?
Щенок сложил ладошки перед грудью и закивал, как китайский болванчик.
— Слусаю, сансей!
V
День прошёл быстро. У
