меня назвали на моей первой оплачиваемой работе, и это имя закрепилось за мной до конца моего года на улицах. В то время он сказал, что я была милой и застенчивой, как маленькая принцесса. Это напомнило мне слова, которыми другой мужчина — того, чья кровь испачкала оружие у меня на поясе, — описывал меня некоторое время назад: милая, изящная, послушная.
Закрывая глаза, я пыталась унять огонь, бушующий под моей кожей, прежде чем снова открыла их.
— Я больше так не работаю.
— Ты поработаешь, если я, блядь, тебе прикажу. Принцесса.
Я дернулась на него, пытаясь вырваться из его хватки.
— Я никакая не принцесса, придурок.
Его хватка сжалась вокруг моей шеи, заставляя меня задыхаться. Мои руки взлетели, чтобы вцепиться в его кожу, но он не двинулся с места.
— Это верно. Теперь ты женщина, — его грубая щека коснулась моей. — По крайней мере, достаточно женщина, чтобы предложить мне нечто большее, чем твои руки и рот.
У меня вырвался сдавленный стон, мои ногти впились в его плоть, но когда другой рукой он застегнул пуговицу на моих джинсах, гнев превратился в ледяную вспышку паники. Люди, которые раньше нанимали меня, были не совсем респектабельными, но они понимали, что я предлагала, и всегда отступали, когда я отказывалась от большего. У меня были жесткие ограничения; секс был одним из них.
Звук моей молнии рассек воздух, громче, чем стук в ушах. Это слишком знакомо. Слишком грубо. Его собственная молния последовала секундой позже. Я упиралась пяткой в его голень, хватая ртом воздух и одновременно борясь с хваткой, но ничто не замедляло движения сукиного сына. Дрожа, мои пальцы заскользили к осколку стекла, спрятанному в джинсах, холодные края спились в ладонь. Но я замерла. Я пользовалась этим оружием всего один раз, и это было четыре года назад.
Раздвинь ножки для своего нового папочки, малышка.
Нет, нет, нет.
Такая сладкая девственная киска, все для меня.
Я не могла дышать.
Скажи пожалуйста. Убеди меня, что ты того стоишь.
Белые пятна затуманили мне зрение.
Я услышала хруст, затем хрюканье. Мои ноги подкосились, и я упала на землю, резко вдыхая воздух. Мои руки взлетели к шее, где я все еще чувствовала хватку этого засранца, словно железный зажим, впивающийся в мое горло.
Мои глаза обшаривали темный переулок.
Еще одно ворчание, приглушенное проклятие, на этот раз прямо у меня за спиной. Тело упало на землю.
Все еще испытывая головокружение, я собиралась развернуться, когда пара сильных рук обзватила меня за талию и подняла на ноги.
Тяжело дыша, мой взгляд медленно сфокусировался на теплом виски.
Срань господня.
— Двигайся, — скомандовал Истон, дергая меня вперед за собой.
Я толкнула себя вперед, не задумываясь, каждый шаг казался туманным и сюрреалистичным, когда я пыталась поспевать за его темпом. Мы почти дошли до конца переулка, когда я оглянулась через плечо.
Нападавший поднялся на ноги. Он сплюнул на тротуар, вытер рот и посмотрел прямо на меня.
У меня свело живот.
Рука Истона слегка сжала мою. Я оторвала взгляд от придурка, чтобы сосредоточиться на нашем окружении. Узкие стены стали уличными фонарями, темнота смешалась с ярким светом фар. Мы уже подошли к автобусной остановке, но Истон свернул налево, ведя меня к заброшенной парковке. Он достал ключи из кармана, я услышала звуковой сигнал, затем мы сели в его черную Ауди.
Мы оба запыхались, когда он открыл пассажирскую дверь, мягко усаживая меня внутрь, прежде чем направился к водительскому сиденью. Он запер двери, проверил стекла и завел двигатель. Затем протянул руку через центральную консоль, обхватил мои щеки большими теплыми ладонями и изучал мое лицо. Одна рука заскользила по моей шее. Его брови сосредоточенно нахмурены, когда он окидывал меня взглядом.
Я таращилась на него, быстрое поднятие и опускание моей груди — единственное движение, которое я могла сделать.
— Ты в порядке? — его голос низкий. Огонь на холодном ветру. — Он причинил тебе боль?
Его руки обжигали мою щеку, мое горло. Мой пульс бился под его пальцами. Три года я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне. Потянулся ко мне. Но не так. Я практически видела свое отражение в его внимательных глазах, и это прекратило пламя внутри меня в лед.
Я так усердно работала, чтобы заставить его перестать видеть во мне сломленную маленькую девочку, а одна ночь все разрушала.
— Я в порядке, — я вырвала голову из его хватки и пристегнула ремень безопасности, сосредоточившись на пряжке. — Давай. Поехали.
Он выдохнул, затем я услышала, как он сдвинулся и пристегнул свой ремень безопасности.
Завев машину, он выехал со стоянки, крепко сжимая руль. Мой взгляд сам собой возвращался к нему, но я старалась не показывать этого.
Мои пальцы зудели от желания пробежаться по взъерошенным волнам его темных волос. В его лице все еще было что-то мальчишеское, хотя ростом он с полузащитника НФЛ. Легкий, нежный. Это такое лицо, которое могло заставить девушку выложить все свои секреты, даже не подозревая, что он их украл. Но как бы он ни был беззаботен, любой, кто обращал на него внимание, смог бы увидеть, насколько он внимателен на самом деле.
Его палец барабанил по рулю. А глаза приникали на много миль вглубь, острые, как лазер, и сверкали грубым и сдержанным взглядом.
Я поерзала на своем сиденье.
Мышца на его челюсти дернулась раз, другой.
Воздух густой от напряжения, с каждым вдохом вдыхать становилось все труднее.
Он не смотрел на меня, но я не могла отвести взгляд.
Я рассматривала его разорванную нижнюю губу, синяк, образовавшийся на щеке, и жесткое выражение лица.
Чувство вины сжало меня изнутри. Он принял удар; он рисковал своей жизнью. Ради меня. Моя грудь затрепещала от неровного биения сердца.
— Ты следил за мной, — тихо сказала я.
Он не ответил, но это был не вопрос. Истон Резерфорд последовал за мной в "Питтс". Я бы не удивилась, если бы оказалось, что это был первый раз, когда его "Ауди" проехала по изрытым выбоинами улицам.
— Ты даже не разговариваешь со мной, но следишь за мной?
Его большой палец постукивал по рулю.
— Мы сейчас разговариваем, не так ли? — он взглянул в окно, и его следующие слова вырвались грубо, как будто он больше не мог их сдерживать. — Господи, Ева. О чем, черт возьми, ты думала, когда шла сюда? Одна, после наступления темноты, — он покачал головой. — Разве ты не знаешь, что это за место?
Я издала кислый смешок. Да. Знаю.
— Тебе вообще есть дело до того,
