чтобы завтра пойти в зал отдыха послушать радио.
Жанна надулась и шумно поднялась со стула.
– Прости, детка, – сказала Айрин Мириэль. – Жанна иногда может быть немного вредной.
Немного?! Мириэль снова вытерла язык, затем скомкала салфетку и бросила ее на тарелку. Хорошо, что она не голодна. Кто знает, что еще девчонка сунула в ее еду.
Вокруг нее продолжался разговор. Жанна принесла молоко, но Мириэль не собиралась его пить. Она знала, что невежливо уходить, пока остальные едят, но ей было все равно. Она схватила свой поднос и начала вставать, когда одна из женщин спросила:
– Скажите, все эти чемоданы и сумки, которые санитары принесли сегодня утром, действительно ваши?
– Да. Только самое необходимое. Я не останусь надолго. Я не… – Не что? Не прокаженная? Анализы Дока Джека доказали, что это так. Микобактерии лепры, сказал он, хотя с таким же успехом мог бы вручить ей колокольчик и крикнуть: «Грязная, грязная!» – Я не больна.
– Так будешь, – усмехнулась женщина с забинтованным лицом. – Когда-то мы все были хорошенькими, куколка.
– Помолчи, Мэдж, – велела Айрин, а затем обратилась к Мириэль: – Не обращай на нее внимания. Болезнь у всех протекает по-разному.
– Мой врач в Чикаго сказал мне, что я пробуду здесь максимум два месяца, – добавила другая женщина. – В результате я взяла с собой только один паршивый чемодан.
Мириэль снова села. Доктор в Калифорнии сказал ей и Чарли то же самое. Самое большее, несколько месяцев, и она будет дома. Она была рада услышать подтверждение этим словам. Два месяца в этом ужасном месте без Чарли и дочерей показались ужасно долгим сроком. Но слова этой женщина вселили в нее надежду. У нее, как и у Мириэль, было мало внешних признаков болезни, и сейчас срок ее заточения, несомненно, приближался к концу.
– Сколько у вас еще осталось времени?
– Времени для чего?
– Из ваших двух месяцев?
За столом снова рассмеялись.
– Милая, это было пять лет назад. И у меня нет надежды уехать в ближайшее время.
– Пять лет?!
– Это ерунда, – добавила еще одна женщина. – Я здесь уже семь.
– Если бы я тогда знала то, что мне известно сейчас, – продолжала женщина из Чикаго, – я бы захватила с собой весь свой дом.
Айрин похлопала Мириэль по колену.
– Все не так плохо, как выглядит. Каждый месяц Док Джек и сестры будут соскабливать немного твоей кожи, наносить на предметные стекла и рассматривать ее под микроскопом. Если ты продержишься двенадцать месяцев подряд без каких-либо признаков микроорганизмов, тебе выдадут диплом, и ты свободна.
– Диплом?
– Сертификат из управления общественного здравоохранения, в котором говорится, что человек больше не представляет угрозы для общества.
Мириэль нахмурилась. Угроза? Это было почти такое же уродливое слово, как «прокаженный».
– Если вам нужно всего двенадцать отрицательных тестов, как получилось, что вы все здесь так долго?
Несколько женщин ухмыльнулись. Жанна хихикнула с набитым ртом.
– Двенадцать подряд, – уточнила Айрин.
– Как долго ты ждешь свой диплом, Мэдж? – спросила женщина из Чикаго, прежде чем повернуться и прошептать Мириэль: – Она настоящий старожил.
Мэдж выплюнула кусочек куриного филе на свою тарелку, затем обратила свои злые, водянистые глаза на Мириэль.
– Двадцать один год.
Глава 9
Следующие дни прошли как в тумане. Приглашенный дантист осмотрел зубы Мириэль. Специалист в лаборатории взял образцы крови. Медсестра сделала ей прививку от оспы. Она снова встретилась с Доком Джеком, который рассказал ей много всего о болезни и прописал два раза в неделю инъекции экстракта масла чаульмугры[17] и то же самое мерзкое лекарство, в форме капсул для приема внутрь во время еды. Капсулы заставляли ее желудок бурлить и чаще всего возвращались так же быстро, как она их глотала, обжигая горло и оставляя во рту привкус тухлой рыбы.
В перерывах между приемами пищи и осмотрами у врача Мириэль не выходила из своей комнаты. Самый первый разговор с соседями по дому прокручивался в ее голове, как заезженная пластинка. «Когда-то мы все были такими же хорошенькими, как ты… Нет надежды уехать в ближайшее время… Если бы я знала тогда то, что знаю сейчас…». Двадцать один год Мэдж провела в этом убогом заведении. Это принесло ей не много пользы. Неудивительно, что у нее был темперамент вареного омара.
Мириэль не могла остаться здесь и на целый год, не говоря уже о том, чтобы задержаться еще на двадцать. Ей нужно было растить своих дочерей. Сколько раз за несколько месяцев до приезда в Карвилл она стряхивала Эви со своих колен и предлагала ей пойти играть? Сколько раз, слыша плач Хелен, ждала, когда няня успокоит ее? Что она за мать? Потребовался бы двадцать один год и еще двадцать, чтобы загладить свою вину перед детьми.
* * *
На четвертый день, за обедом Мириэль почувствовала знакомое шевеление в желудке и поспешила на улицу, чтобы ее вырвало. Все три ее беременности, вместе взятые, не заставляли ее чувствовать себя настолько плохо, как эти ужасные таблетки чаульмугры.
Рядом со столовой располагался запущенный чайный сад и фонтан. Она поспешила к нему и плеснула в лицо водой. Холодок пробежал по ее коже, но тошнота медленно отступила.
Как раз в тот момент, когда она собиралась вернуться внутрь и съесть еще немного обеда, позади нее раздался тихий свист. Она вздрогнула и обернулась. Мужчина средних лет сидел за одним из бетонных чайных столиков неподалеку.
– Какая горячая штучка, – сказал он, откровенно, без стеснения разглядывая ее. Кожа его лица была толстой и грубой, а узловатые предплечья напомнили ей хила-монстра[18]. Он встал, и Мириэль попятилась, наткнувшись на край фонтана.
– Не думаю, что мы имели удовольствие встречаться. Ты, должно быть, здесь новенькая. – Он сделал шаг вперед и протянул руку. Мириэль не шелохнулась, оставив его вытянутую руке висеть в воздухе. – Что, боишься, что я заразен? – Он еще мгновение подержал руку на весу, прежде чем опустить ее. – У меня для тебя новости, куколка: так же, как и ты, иначе тебя бы здесь не было.
Мириэль вздернула подбородок и направилась прочь.
– Куда ты так спешишь?
– Я лучше буду сидеть и смотреть, как растут мои волосы, чем разговаривать с таким грубияном, как ты.
Он усмехнулся.
– Мои извинения. Последние четыре недели я провел в тюрьме, так что немного подзабыл про манеры.
Мириэль остановилась на полпути к лестнице, ведущей обратно в столовую, и обернулась.
– Здесь есть тюрьма? – Она не смогла удержаться от смеха. – Для кого? Для пациентов, которых поймали за превышение скорости велосипеда на
