сказала кузина Поля, курносая и озорная, и многозначительно посмотрела на приглашенного соседского сына, но тот и бровью не повел. Зато Глеб смутился, и у Ули ушки порозовели.
Тина чувствовала себя старой и усталой. Дурачиться ей расхотелось, поэтому она села на скамейку у стены и наблюдала, как заливисто хохочет Диана, раскручивая бутылку.
Федор тоже не стал веселиться. Он сел на перила, прислонившись спиной к косяку, и что-то быстро строчил в толстой синей записной книжке. Тина заинтересовалась. Она встала и подошла к нему.
— Что ты такое пишешь? Придумываешь сложный фант?
— Да нет, Тина, так, пометки делаю, чтобы не забыть кое-что…
Он торопливо захлопнул книжку и спрятал в карман. Прищурил глаза и посмотрел на собеседницу с горячим любопытством.
— А ты чего не играешь? — он мотнул бородкой в сторону усевшихся кружком краснолицых от волнения гостей. — Даже мама твоя играть села, и тетя Ксения, и Андрей, начальник твой.
Тина пожала плечами.
— А ты?
— Сейчас пойду, — улыбнулся он. — Со школы в фанты не играл. А свечи на торте вообще никогда в жизни не задувал. У нас в семье было не принято свечи в торт втыкать. Моя бабушка считала сладкое баловством и вместо торта пекла пирог с капустой. Я до сих пор по привычке покупаю себе на день рождения пирог с капустой.
— Можно воткнуть свечи в пирог, — предложила Тина. — Оригинально будет. У тебя есть заветное желание, чтобы загадать, когда задуваешь свечи?
Сказала, и мысленно похвалила себя: вот, молодец, веду легкий светский разговор. Не стала делиться рецептом фирменного капустного пирога. Все как велела Диана.
— Однажды у меня было три заветных желания. Совсем простых. Но в момент, когда я их загадал, они казались нереальными.
Тина подалась к нему, почувствовав, что у него на кончике языка вертится интересная история. И Федор не разочаровал.
— Это случилось, когда мы потерялись в тайге. Пока не попался тот лось, дела шли плохо. Кирдык нам, думали мы. Вездеход сломался, связь не ловит, река разлилась, топь кругом, не выбраться, жрать нечего. И вот как-то ночью лежал я без сна, смотрел в звездное небо, думал о том, как жил, как дальше все будет… И загадал три желания: первое, если выберусь живым, до отвала наемся капустного пирога.
— Ну и как, наелся?
— Нет. Бабушка давно умерла, ее капустный пирог был особенный. Я много капустных пирогов перепробовал. Все были хороши, да не то. Поэтому я все еще в поиске.
— Сам печь не умеешь?
— Не умею, — засмеялся он в ответ. — К тесту нужен особый талант.
— А второе желание?
— Тоже простое, но трудноисполнимое. Поцеловать красивую девушку. Самую-самую, единственную и неповторимую.
— Ну и как, это-то желание сбылось? Или как с пирогом вышло — много перепробовал, все были хороши, да не те?
Федор загадочно усмехнулся и ничего не ответил. Выпытать ответ Тина не успела, как и спросить о третьем заветном желании, потому что компания на веранде разразилась смехом и зааплодировала.
Оказалось, Андрею Андреевичу выпал фант: нарисовать черным фломастером усики и изобразить стриптизера. Веселый и нетрезвый Андрей Андреевич снял пиджак, туфли, носки, и совсем уже собрался стягивать брюки, когда его остановили.
— Разошлись ребята! — одобрительно воскликнул Федор. — Тина, пойдем к ним. Что мы тут как два старика болтаем о несбывшихся желаниях. Айда веселиться!
10
Стоило Федору сесть в круг, как игра оживилась. Федор так азартно подначивал участников, что у тех просыпался кураж и они блестяще отыгрывали задание. Зрители по полу катались от смеха.
Диане выпало спеть «Пусть бегут неуклюже…» зажав прищепкой нос. Мама Тины обошла комнату с шапкой, выпрашивая подаяния. Тинин папа талантливо изобразил циркового слона.
Уля хлопала в ладоши, но с ее лица не сходила оторопь.
«Ну да, — думала Тина с легким раздражением. — Молодежь нынче совсем не умеет дурачиться офлайн, если на них не направлена камера телефона. Уля такое, наверное, только в тиктоке видела, а вживую — нет».
Шапки, в которой болтались свернутые бумажки с заданиями, потихоньку пустела. Кузины Оля и Поля нетерпеливо ерзали. Осталось немного фантов, а участники еще не целовались.
— Ну, теперь уж точно выпадет фант с поцелуем! — жизнерадостно сказала Поля, раскручивая бутылку. Горлышко вертелось, на нем вспыхивали отблески лампы. Тина смотрела на него как завороженная. Кузины подпрыгивали от нетерпения и, кажется, мысленно приказывали бутылке указать на красивого соседа Руслана.
Бутылка лениво совершила последний оборот и показала точнехонько на Ульяну.
— Выбирай! — кисло сказала кузина Поля, сунув ей шапку. Ульяна опасливо запустила руку внутрь и вытащила бумажку. Развернула и прочитала:
— Взять рулон туалетной бумаги и сделать из соседа мумию.
Глеб встрепенулся.
— А как делать мумию? Я не умею, — растерянно спросила Уля, пока Тинина мама бегала в кладовку за туалетной бумагой.
— Ну, как мумии делают — вырезают потроха, кладут в саркофаг… — кровожадно пошутил соседский Руслан и крикнул вслед хозяйке: — Ножик прихватите, Людмила Петровна!
Кузины прыснули.
— Просто обмотай меня с ног до головы, — разъяснил Глеб и сел на табурет, чтобы Ульяне было удобно. Он выпрямил спину, расправил плечи и подался вперед.
Пока Ульяна старательно разматывала бумажные ленты, он поедал ее глазами. Ленты рвались, кот Веник охотился за свободными концами, Ульяна смеялась. Когда она взялась укутывать лицо Глеба, их головы почти соприкоснулись. Ее руки касались плеч, шеи, щек Глеба…
Тина не выдержала и отвернулась. Острая ревность, которую она испытала в первый момент, сменилась тягучей печалью.
«Будь счастлив, Глеб, мой старый друг, — пожелала она мысленно. — Ты и правда влюблен… Пусть хотя бы у тебя все будет хорошо…»
Она подняла глаза и увидела, что на нее озабоченно поглядывает Федор. Тина вспыхнула от возмущения. Как же неприятно, что этот тип сразу ее раскусил! Понял, что у нее на сердце, через полчаса после знакомства. А вот Глеб за двадцать лет так и не сообразил. Неужели и остальные все видят?
Тина испытала острую неприязнь к Федору за то, что тот оказался таким наблюдательным. Он как будто подслушал, подглядел, вторгся в ее жизнь без спросу…
Впредь надо лучше скрывать свои чувства. Делать вид, что все идет прекрасно. Можно и в стерву поиграть. Уж стерву-то никто не смутит намеком на то, что она безответно влюблена.
— Готово! — объявила Ульяна.
Она поработала на славу: укутала Глеба с головы до пят.
— Он не задохнется? — забеспокоилась Тинина мама. — Уля, ты ему хотя бы дырку на места рта и носа прорежь!
— Лучше не надо, а то она ему нос может отхватить случайно, — предупредил Тинин папа.
Ульяна потянула
