— Как я понимаю, езде верхом нужно еще подучиться? — Это сказал филин Рекс, обняв Кертиса за плечи широким крылом.
— А вы откуда знаете? — еще сильнее смутился мальчишка.
— У нас есть глаза, — ответил филин. — В конце концов, мы живем в воздухе.
Брендан опустил на своего протеже гордый взгляд.
— Всему он научится. Я не сомневаюсь.
— Ну что ж! — Ифигения взяла Кертиса за руку. — Идемте к огню. Нам нужно многое обсудить, а времени совсем мало.
В глазах ее затаилась какая-то непонятная грусть. Кертису показалось, что с их последней встречи она невозможно постарела. Ее пальцы теперь казались хрупкими веточками, он даже побоялся сжать ладонь — как бы они не рассыпались у него в руке древесной трухой.
Старейшина мистиков угадала его мысли.
— Скудный рацион, мальчик мой, — объяснила она печально. — Истончились старые кости. — И добавила, указав исхудалой рукой на зал: — «Зима тревоги нашей» — так, кажется, выразился один из ваших Внешних поэтов.[4]Тяжелая пора настала на севере. Но и другим приходится не лучше.
— Цапля… Мод… она так и сказала. А еще сказала, что Прю в опасности. Что случилось? — Кертис наконец отважился задать мучивший его вопрос.
Морщинистое лицо Ифигении приняло озабоченное выражение.
— Действительно, — пробормотала она, — таковы наши опасения. Но это лишь часть куда более серьезной проблемы.
Все прошли к жарко пылающему очагу — круглому углублению в полу, выложенному камнем и окруженному рядом низких скамей. Теплое мерцание пламени отбрасывало на полутемные стены танцующие тени, и в сумраке за кругом света Кертис заметил призрачные силуэты.
— Что это за место? — спросил он у филина, который крылом подвел его к ближайшей скамье. Один из силуэтов вышел из тени на свет. Это оказался мальчик в такой же робе, как у Ифигении; в руках у него был кувшин с водой. Он протянул Кертису стакан и наполнил его прозрачной жидкостью.
— Северолесская управа, — ответил филин, усевшись напротив Кертиса. — Во времена моего деда здесь собирался лесной народ из всех земель, чтобы делиться мыслями и идеями вдали от любопытных глаз и ушей усадьбы.
— Традиция возрождается, — сказала Ифигения и подала знак другому служителю, который держал в охапке дрова. По велению старейшины мистиков тот положил свою ношу в огонь, и пламя, взметнувшись, лизнуло широкий медный колпак, свисавший с деревянных балок крыши. Свет стал ярче и залил весь зал, открывая его истинные впечатляющие размеры. Сводчатый потолок возвышался далеко над суетящимся внизу собранием, и Кертис разглядел среди стропил несколько снующих туда-сюда ласточек.
— Все на месте? — спросил Стерлинг, окинув взглядом остальных. Те согласно закивали и расселись на деревянных скамьях. Кертис пересчитал собравшихся: он, Брендан, филин, Ифигения и Стерлинг; все сидели на одинаковом расстоянии друг от друга, переглядываясь через танцующие языки пламени. Только одного из присутствующих он не знал: тот присоединился последним, возникнув из тени, будто призрак из эфира. Это оказался волк. Грудь его пересекала черно-зелено-золотая лента — символ южнолесской реформации. На левом рукаве у незнакомца было две нашивки, что означало младшего капрала, а на правом лацкане красовалась странная брошь в форме цепного колеса от велосипеда. Черная повязка сводила число действующих глаз волка до одного, а левое ухо было, судя по всему, наполовину отгрызено.
— Друзья мои, — начала Ифигения, — настали темные времена. Воистину ужасные. Зима захватила наши истощенные, измученные земли и отказывается уступать место весне. Пока мы здесь разговариваем, жители севера стоят в очередях за дневным пайком и вытаскивают из закромов последние запасы на черный день. За все годы бытности старейшиной мистиков — увы, с самого первого года — не довелось мне повидать такой страшной поры.
Кертис обвел взглядом собрание. Филин мрачно кивал в такт ее словам, лис Стерлинг сделал долгую, задумчивую затяжку из глиняной трубки. Волк-незнакомец молча смотрел в пылающий огонь.
— Кто виноват? — продолжала старейшина. — Я говорила с Древом, но не получила удовлетворительного ответа. Конечно, зима всегда жестока. Но, мне кажется, было бы ошибкой мне молчать о своих подозрениях: наши земли поражены болезнью куда более серьезной, чем капризы погоды. Все мы расплачиваемся за южнолесскую смуту. Ее-то и нужно искоренить.
— Смуту? — вырвалось у Кертиса. — А как же переворот? Он же должен был все исправить.
Незнакомец издал сухой смешок. Все взгляды обратились на него.
— Кертис, Брендан, — сказала Ифигения, — это капрал Доналбейн. Он рисковал своей жизнью, чтобы попасть сюда. Уверена, его рассказ вас заинтересует.
Волк-незнакомец молча смотрел в пылающий огонь.
Капрал пробормотал что-то приветственное и в последний раз глубоко затянулся из зажатой в зубах глиняной трубки. Потом выпустил через нос струю дыма, вытряхнул пепел из трубки в лапу и бросил на пол.
— Рад встрече, — сказал он голосом, похожим на скрежет железных граблей по щебню. — Зовите меня Джек, — добавил волк, наклонился и положил трубку на край очага.
— Капрал Доналбейн прибыл с самого юга, — пояснила Ифигения. — Все это расстояние он преодолел пешком, в строжайшей тайне. Его начальство не знает, что он здесь. Он рискнул своим званием — что там, своей жизнью! — чтобы добраться до нас и все рассказать. Так ему подсказала совесть.
— Это тот самый парень? — спросил Джек, нацелившись носом на Кертиса. — И ты, значит, знаешь девочку-полукровку, Прю?
— Да, — ответил Кертис, невольно двигаясь на краешек сиденья. — Так что с ней?
Волк помедлил мгновение.
— Умрет до наступления вечера, это точно. — Он обвел взглядом слушателей. — Они послали убийцу.
Кертиса словно молнией пронзило. Все мышцы напряглись, во рту пересохло. Сидящий по левую руку от него Брендан сердито рыкнул.
— Кому это понадобилось? — спросил он. — Я думал, вы, южнолесцы, возвели ее в герои — даже титул какой-то идиотский придумали, что-то вроде «девы с велосипедом». Разве не она вместе с вот этим вот пацаном подарила вам вашу великую революцию? — В голосе его зазвучал гнев. — Разве мы тут не проливали свою кровь, спасая ваши драгоценные жизни, пока вы были заняты тем, что сажали по тюрьмам безвинных птиц? И так-то вы решили продолжить? — Тут он уже едва со скамьи не опрокинулся от ярости.
— Спокойно, король разбойников, — проговорил филин Рекс. — Никто не забыл о ваших жертвах. — Он махнул крылом в сторону капрала, который, откинувшись назад, равнодушно внимал тираде Брендана. — Капрал — наш друг и союзник. — Когда в зале настала тишина, филин продолжил: — Прошу вас, капрал Доналбейн, расскажите нашим разбойникам, кто такие эти «они».
