убрала его руку, — и за то, что на качели покачал, спасибо! А сейчас иди к себе. Скоро отбой.
— Значит, вечером не пойдём гулять?
Она отрицательно покачала головой:
— Лягу спать, вчера почти не спала. Устала, да и ребят надо укладывать. «Разочарована! Впрочем, как и всегда! — думала она о себе, о том, что её показное веселье — фальшь и только. Она уже чувствовала приближение «грозы». Где-то в самых потаённых уголках её души, ураган приподнял голову, зарычал и злобно оскалился, готовый всласть поиздеваться над юным созданием».
— Не забудь им колыбельную спеть! — он двинулся прочь.
Она не ответила. Резко, отрывисто, прозвучал горн, сообщая, что пора укладываться спать. К корпусу стали подтягиваться ребята из её отряда.
— Ребята! Быстро по кроватям! — скомандовала она, бесстрашно загоняя несытое злобное существо, приподнимающее голову, вглубь своей души. Недовольно ворча, он откатывался, возвращаясь назад, но обещая вернуться тогда, когда она останется наедине со своими мыслями и уж тогда-то он сполна получит всё, что ему причитается.
В корпусе погас свет. За окном, прячась за деревьями, маячила длинная нескладная фигура Максимилиана, он, как и вчера, решил полюбоваться девичьими прелестями за окном. Вот в её комнате загорелся свет. «Молодец! — прошептал он, жадно вглядываясь в происходящее за окном. — Давай, давай! Снимай с себя сбрую!» Рита взялась за край водолазки, собираясь стянуть её через голову. «Ну! Ну! — жарко шептал Максимилиан, — снимай!» Рита опустила руки, подошла к окну, пристально всмотрелась в темноту ночи. Максимилиан слегка отпрянул, хоть и понимал, что ей ничего не видно — он в темноте, а она в ярко освещённой комнате. Она задёрнула шторы. «Ну, что ты будешь с ней делать! Блин! Жалко тебе? Да? Даже посмотреть не даёшь!» — он не двинулся с места, надеясь хотя бы полюбоваться силуэтом стройной девичьей фигурки. Не получилось. Свет в комнатушке погас. «Тьфу!» — с досадой выругался Максимилиан и пошёл к себе.
Рита нырнула в кровать, с наслаждением вытянулась, прислушалась к ощущениям — грусть, как обычно, вцепилась в её душу железными когтями, пытаясь накинуть на шею удавку. «Плевать я хотела! — произнесла она в полголоса, чтобы за стеной никто не услышал её слов. — Плевать я хотела на него! — не очень-то веря своим словам, убеждала, уговаривала она себя, — пусть идёт… к ехидне или к другой дуре, а я ещё встречу свою любовь. Да такую, что ему и представить невозможно». Она приказала себе: а сейчас — спать! Утро вечера мудренее!
***
Резко скрипнула дверь — Максим мгновенно проснулся, но не подал вида. Так и есть, пригнувшись, чтобы не долбануться о притолоку, в комнату вошёл Максимилиан, покосился в сторону кровати Максима, увидел его спящего, сгрёб кучу набросанной на кровать одежды и бросил её на стол, а не на пол, как предполагал Максим, сбросил с ног обувь и, не раздеваясь, улёгся на кровать. «Не получилось! — радостно ворохнулось сердце Максима, — ничегошеньки у тебя не получилось! Максимилиан мне друг, но Рита мне дороже!» — мысленно переиначил он известную фразу Сервантеса. Ему, вдруг, стало легко, он понял — Максимилиану ничего «не отломится» от неё. Максимилиан резко сел на кровати. Максим, в свете луны, сквозь полуприкрытые веки наблюдал за его действиями. Максимилиан разделся, небрежно бросил одежду на пол. Лёг на кровать, длинные ноги зябко торчали из-под слишком короткого для него одеяла. Поворочавшись немного, затих. Через несколько минут с его кровати послышалось ровное дыхание — заснул.
Максим полежал ещё недолго в кровати — сна не было. Поднялся, торопливо оделся и вышел, беззвучно притворив дверь. Бледная луна с интересом рассматривала его сквозь кроны деревьев. Максим поднял голову вверх, взглянул на бледно-жёлтую и, как ему показалось, грустящую в одиночестве на небе, луну: «Взгрустнулось? — сочувственно произнёс он белому диску луны, фыркнул, и, сотрясаясь хохотом, от нелепого каламбура, пришедшего в голову, добавил, — ещё и взбледнулось?» Он обхватил себя за плечи, постоял так несколько секунд, вздрагивая от нового приступа смеха. И пошёл по темноте спящего пионерлагеря. «Надо объясниться! — обдумывал он свои действия, на ходу, — ситуация может кардинально поменяться. Долговязый шаг за шагом, всё ближе и ближе подбирается к телу, обидевшейся на меня, девчонке. Конечно, я сглупил, пошёл на поводу мужской физиологии. Но всё ещё можно исправить. Пока, — уточнил он сам себе, — надеюсь, пока ещё можно исправить. Девчонки такие влюбчивые! Марго, не дай, бог! Тьфу — тьфу — тьфу! Может влюбиться в два метра сухой дранки. Придётся срочно принять меры, не допустить разворачивания событий в ненужное мне русло». Он подошёл к тёмному прямоугольнику окна Ритиной комнатушки. Постоял, спрятав руки в карманы, нерешительно покачиваясь с пяток на носки, вытащил правую руку из кармана и тихонько постучал в окно. Ответа не было. «Спящее царство!» — Максим огляделся по сторонам — темно, тихо и сонно. Он ещё раз, на этот раз уже сильнее, постучал в окно. Через несколько секунд, шторы занавешивающие окно заколыхались, раздвигаемые невидимой Максиму рукой. Из окна выглянуло испуганное лицо Риты: «Что случилось?» — безмолвно спрашивали её огромные глаза на бледном лице. «Выйди! — шевельнул он губами и выразительно махнул рукой, — поговорить надо!» Рита не слышала его слов, распахнула окно и прошептала:
— Что случилось, Максим?
— Выйди! — повторил он тихо, — поговорить надо!
Она сунула ноги в шлёпки и выскочила, в чём была, на улицу. Он подошёл к крыльцу, она метнулась ему навстречу:
— Что случилось, Максим?
Он небрежно пожал плечами:
— Ничего! Всё в порядке! Просто мне надо поговорить с тобой! Это очень серьёзно!
Он смотрел на неё: в свете бледной луны, она казалось призрачной, почти невесомой. Прозрачные тоненькие ручки взметнулись над головой, пытаясь привести в порядок, всклокоченные во время, сна волосы. Смешная пижамка делала её похожей на Мальвину — героиню детской сказки. Штанишки чуть ниже колен, с рюшечками по низу, свободная кофточка с точно такими же рюшечками по вороту и низу рукавов — фонариков.
— Ты такая… — произнёс он и замолчал.
— Какая? — дёрнула она плечом, — ты за этим сюда пришёл? Чтобы уточнить какая я?
Луна, как показалось Максиму, сверху, с неба, ехидно взглянула на него. «Наверное, луна обиделась на мои слова!» — некстати пришла ему в голову сумасшедшая мысль. «Что, съел? — почудилась ему её злорадная насмешка, — ничего у тебя не получится! Ничегошеньки! Ни-че-го!» «Врёшь! — пробормотал он и показал ей фигу в кармане, — получится!»
— Что ты бормочешь? — сердито воскликнула Рита и зябко обняла себя руками за плечи.
— Ты такая… — снова повторил он и хотел добавить, — такая смешная в этой
