команды. Главный старшина Хартли только тяжело вздыхал. Но Ферри не считал нужным сдерживать себя.
— Вот дурак, из кожи лезет, — шепнул он Ралстону, — все выпендривается перед командиром. — Ферри кивком головы показал на Вэллери, стоявшего на мостике, в десяти футах выше головы Карслейка.
— Брось ты думать об этом Карслейке, лучше смотри за тросом, — посоветовал Ралстон. — И сними эти рукавицы. На днях…
— Знаю, знаю, — улыбаясь, ответил Ферри. — Трос захватит рукавицы и потянет меня на барабан лебедки. Не беспокойся, дружище. Этого не случится.
Но то, о чем хотел предупредить Ралстон, все же случилось. Ралстон, внимательно следивший за параваном, бросил мимолетный взгляд туда, где находился Ферри, и увидел лопнувшую прядь на тросе совсем рядом с ним. Мгновение спустя трос зацепил рукавицу Ферри и потянул его к барабану лебедки, прежде чем тот успел даже крикнуть.
Ралстон среагировал мгновенно. Ножной тормоз находился в нескольких дюймах от него, но и это расстояние было слишком велико, чтобы затормозить лебедку. В какую-то долю секунды Ралстон перевел ручку на пусковом реостате лебедки с «Полного вперед» на «Полный назад». Одновременно с криком Ферри, когда его ударило плечом о лебедку, послышался приглушенный взрыв — и лебедку окутали клубы едкого дыма: сгорела вся обмотка электромотора.
Под тяжестью падающего паравана трос стал разматываться и потянул с собой Ферри. В двадцати футах от лебедки трос проходил через зажимное устройство на палубе, и в лучшем случае Ферри отделался бы потерей руки.
Ферри был менее чем в четырех футах от зажимного устройства, когда Ралстон резко нажал на ножной тормоз. Барабан лебедки с лязгом остановился, а сорвавшийся параван полетел в воду.
Задыхаясь от злости, Карслейк спрыгнул со спасательного плотика, подошел к Ралстону и набросился на него с руганью.
— Безмозглая тварь, — прошипел он. — Из-за тебя мы потеряли параван! Кто разрешил тебе остановить лебедку?
Ралстон нахмурился, а через секунду проговорил:
— Виноват, сэр. Не мог удержаться. Ведь иного выхода не было. Рука Ферри…
— К черту руку этого Ферри! — в озлоблении крикнул Карслейк. — Здесь я старший, и я приказываю. Посмотри, посмотри! — Он показал на раскачивающийся трос. — Это твоя работа, Ралстон. Ты просто идиот. Паравана больше нет, понимаешь? Мы теперь без паравана!
Ралстон равнодушно посмотрел за борт.
— Ну и что же. — Ралстон насупился и, похлопав рукой по лебедке, вызывающим тоном бросил Карслейку: — Не забудьте и лебедку. Ее тоже больше нет, а она гораздо дороже паравана.
— Еще дерзишь! — закричал Карслейк. — Ты заслуживаешь наказания.
Ралстон покраснел. Решительно шагнул вперед. Руки его сжались в кулаки. Замахнувшуюся для удара руку Ралстона остановил Хартли. И все же проступок был совершен, и теперь все зависело от командира корабля.
Вэллери терпеливо выслушал взволнованный доклад Карслейка. Но спокойствие это было лишь внешним.
«Черт возьми, — думал он, — забот и без того хватает, а тут еще…» Только железная выдержка позволила Вэллери скрыть свои чувства.
— Это правда, Ралстон? — спросил Вэллери, когда Карслейк закончил свой доклад. — Вы не подчинились приказу и оскорбили лейтенанта?
— Нет, сэр, — ответил Ралстон едва слышно. — Это неправда. — Он с безразличием посмотрел на Карслейка, потом снова повернулся к командиру. — Я не мог не подчиниться приказу, потому что никаких приказов не было. Это подтвердит главный старшина Хартли. — Ралстон кивком головы показал на главного старшину, вызванного на мостик. — Я не оскорблял лейтенанта. Я не собираюсь оправдываться, но многие могут подтвердить, что лейтенант Карслейк оскорбил меня. И если я что-то сказал ему, — Ралстон слабо улыбнулся, — то только в порядке самозащиты.
— Здесь не место шуткам, — заметил Вэллери. Он был озадачен поведением этого парня. Вэллери еще мог бы понять охватившую Ралстона злость, но он никак не ожидал, что тот еще будет шутить. — Я все видел сам. Вы действовали энергично и смело, спасли матроса от травмы, а может быть, и от гибели. По сравнению с этим потеря паравана и повреждение лебедки ничего не значат. (Карслейк побледнел при этих словах.) За это благодарю вас, Ралстон. В остальном завтра утром разберется старший помощник. Идите, Ралстон.
Ралстон бросил долгий взгляд на Вэллери, резко взял под козырек и, четко повернувшись, ушел.
Карслейк умоляюще поглядел на Вэллери.
— Сэр… — начал было он, но сразу же замолчал, увидев поднятую руку Вэллери.
— Не сейчас, Карслейк. Обсудим это позднее. — В голосе Вэллери звучала нескрываемая неприязнь. — Идите и выполняйте свои обязанности, лейтенант. А вы, Хартли, останьтесь на минуту.
Сорокачетырехлетний главный старшина Хартли был образцом английских военных моряков. Этот мужественный, обходительный и знающий свое дело человек пользовался на корабле уважением всего экипажа — от рядового матроса до командира. Вэллери и Хартли служили на «Улиссе» с самого начала войны.
— Ну, старшина, выкладывай. Все останется между нами.
— Да ничего не случилось, сэр, — ответил Хартли, пожимая плечами. — Ралстон действовал отлично. Младший лейтенант Карслейк просто вышел из себя. Может быть, Ралстон и был немного резковат, но виноват в этом Карслейк. Ралстон молод, но он настоящий моряк и не хочет, чтобы им понукали те, кто ни в чем не разбирается.
Вэллери с трудом сдержал улыбку.
— Можно ли поступок Ралстона расценивать как критику действий старшего начальника?
— Вероятно, да, сэр, — ответил Хартли. — Немного пощекотали друг другу нервы, сэр. Матросам такие поступки старших по званию не нравятся. Нужно ли…
— Спасибо, старшина. Постарайтесь все сгладить.
Как только Хартли ушел, Вэллери обратился к Тиндэлу.
— Ну, сэр, вы слышали? Еще один неприятный симптом.
— Симптом? — с раздражением повторил Тиндэл. — Тут целые сотни симптомов! Кто подходил к моему салону вчера вечером? Не узнали?
Во время ночной вахты Тиндэл услышал странный за дверью, ведущей в приемную его салона. Он решил посмотреть, в чем дело, но в спешке загремел креслом, а мгновение спустя услышал топот убегающего по коридору человека. Когда Тиндэл вышел в коридор, там никого не было. На палубе валялась небольшая пилка в том самом месте, где на цепочке висела кобура с кольтом. Цепочка оказалась перепиленной почти до конца.
Вэллери покачал головой и проговорил:
— Не имею ни малейшего представления. Дела плохи, очень плохи.
Тиндэл поежился от холода, потом хитро улыбнулся.
— Как у капитана Тича, а? Пистолеты и тесаки, черные маски, матросы, осаждающие мостик…
— Нет, нет, — поспешил возразить Вэллери. — Только не это, сэр. Возможно, это протест, и не больше. Но ведь коридор охраняется морским пехотинцем, который должен был увидеть бегущего. А он ведь отрицает…
— Да? Зараза распространилась так далеко? — спросил Тиндэл. — Это плохо, командир. А что говорит начальник корабельной полиции?
— Фостер? Он в ужасе и с досады чуть было не оторвал свои усики.
