вступить с ним в бой и уничтожить» — вот классическое требование к военному кораблю во время войны. Причем сделать все это нужно максимально быстро и эффективно. «Улисс» был прекрасно оснащен и имел возможность выполнить все эти задачи.
Возьмем, к примеру, задачу обнаружения врага. Здесь важную роль играют люди. Вэллери был достаточно опытным боевым командиром, чтобы правильно оценить значение постоянной бдительности со стороны наблюдателей и сигнальщиков. Конечно, свою роль играла и радиоразведка, а гидроакустика оставалась единственным средством обнаружения подводных лодок.
Однако наибольшие возможности «Улиссу», с точки зрения обнаружения противника, обеспечивали совсем другие средства. «Улисс» был первым кораблем в мире, полностью оснащенным радиолокационной аппаратурой. Круглые сутки радиолокационные антенны кругового обзора, установленные на двух мачтах, прочесывали горизонт, непрерывно ведя поиск. Внизу, на восьми радиолокационных постах и на постах управления огнем хорошо обученные операторы, не отрывая глаз, внимательно наблюдали за экранами. Эффективность и дальность действия радиолокационной аппаратуры были поистине фантастическими. Изобретатели этой аппаратуры со свойственным им оптимизмом утверждали, что эффективная дальность действия радиолокаторов составляет сорок — сорок пять миль. При первом испытании радиолокационной аппаратуры на борту «Улисса» разведывательный самолет «кондор» удалось обнаружить на расстоянии восьмидесяти пяти миль. После обнаружения этот самолет был уничтожен «Бленхеймом».
Главная же задача любого военного корабля — уничтожить обнаруженного противника. И для выполнения этой задачи «Улисс» располагал всем необходимым.
На корабле было четыре двухорудийные башни — две в носовой части и две на корме, с пятидюймовыми скорострельными универсальными орудиями, в одинаковой степени эффективными при ведении огня по надводным кораблям и по самолетам. Управление огнем осуществлялось с двух командно-дальномерных постов, главный из которых размещался в носовой части корабля, чуть позади мостика, а вспомогательный — на корме. Из этих постов все необходимые для стрельбы данные, такие, как пеленг цели, скорость ветра, углы сноса, дистанция, скорость своего корабля, скорость корабля противника, курсовые углы, и другие передавались на электронную вычислительную аппаратуру в центральном посту управления огнем, который находился в самом нижнем помещении «Улисса», намного ниже ватерлинии. Отсюда обработанные данные поступали непосредственно в орудийные башни в виде всего лишь двух факторов: угла возвышения и курсового угла.
Помимо этих орудий главного калибра «Улисс» располагал зенитной артиллерией — батареями многоствольных скорострельных автоматов, не отличавшихся высокой точностью огня, но создававших достаточно плотную огневую завесу, чтобы отогнать самолет противника. Были на корабле и спаренные зенитные установки «эрликон» — надежные, скорострельные и высокоэффективные огневые средства в руках опытных зенитчиков.
Наконец, на «Улиссе» были глубинные бомбы и торпеды — тридцать шесть бомб, — значительно меньше, чем обычно имеется на корветах и эсминцах, причем одновременно можно было сбросить очередь лишь из шести бомб. Однако каждая такая бомба была начинена четырьмястами пятьюдесятью футами аматола, и такими бомбами «Улиссу» удалось уничтожить за минувшую зиму две немецкие подводные лодки. Двадцатиоднодюймовые торпеды, каждая из которых имела боевое отделение с зарядом из семисот пятидесяти фунтов тринитротолуола, служили боеприпасами для трехтрубных торпедных аппаратов — по одному на каждом борту. Торпедное оружие «Улиссу» еще не довелось использовать в бою.
Таков был «Улисс» — отличный боевой корабль, являвшийся образцом совершенства и сочетавший в себе все последние достижения человечества в области создания средств поражения. Но на любом корабле, каким бы хорошим он ни был, многое зависит от экипажа. А на «Улиссе» экипаж постепенно переставал быть единым коллективом. Бурю удалось погасить, но волнение не утихало.
Первые признаки нового неблагополучия проявились три часа спустя после того, как «Улисс» вышел из гавани. Как и всегда, впереди шли тральщики, расчищая фарватер для «Улисса», но Вэллери никогда не полагался на них полностью, и в этом была одна из причин того, что «Улиссу» до сих пор удавалось оставаться невредимым. В шесть двадцать Вэллери приказал поставить параваны — узкие, по форме напоминающие торпеду устройства, буксируемые на специальных тросах под углом к борту корабля. По теории минрепы, соединяющие мины с удерживающими их якорями на дне моря, зацеплялись тросом паравана, отводились от корабля к самому паравану и разрезались специальным устройством. Мина после этого всплывала и легко уничтожалась или обезвреживалась огнем стрелкового оружия.
В девять ноль-ноль Вэллери приказал поднять параваны. «Улисс» уменьшил ход. Помощник командира капитан-лейтенант Кэррингтон поспешил на полубак, чтобы руководить уборкой параванов. Матросы, машинисты, обслуживающие лебедки, и младшие лейтенанты заняли свои места на каждом борту в соответствии с расписанием по уборке параванов.
Матросы быстро освободили от креплений стрелы для подъема параванов, заработали лебедки, и вскоре параваны, оторвавшись от поверхности воды, повисли на стрелах.
Тут-то и произошла катастрофа. Виноват во всем был Ферри. По трагическому стечению обстоятельств авария произошла у лебедки на левом борту, где был не исправен тормозной механизм, там, где стоял Ралстон. Но только Карслейк был виноват в том, что дело приняло трагический оборот.
Само присутствие младшего лейтенанта Карслейка на спасательном плотике «Карли», откуда он руководил выборкой троса левого паравана, явилось кульминацией в серии ошибок. Первую ошибку допустил отец Карслейка, контр-адмирал в отставке, заставивший сына покинуть Кэмбриджский университет в возрасте двадцати шести лет и поступить на службу в военно-морской флот. Второй ошибкой оказалась нетребовательность, проявленная по отношению к Карслейку командиром корвета, на котором Карслейк начинал служить. Командир корвета знал отца Карслейка и представил его сына к присвоению офицерского звания. Третьей ошибкой было решение аттестационной комиссии на корабле «Кинг Алфред» о присвоении Карслейку офицерского звания. Четвертой и последней ошибкой явился необдуманный поступок старшего помощника Тэрнера, знавшего о некомпетентности Карслейка и его неспособности руководить людьми и все же поручившего ему возглавить работу по подъему паравана левого борта.
Лицо Карслейка напоминало морду перекормленного скакуна. Длинное, узкое, с выпученными бледно-голубыми глазами и резко выступающими верхними зубами. Сильно изогнутые брови под прядью светлых волос походили на два вопросительных знака. Рисунок бровей дополняла так же сильно изогнутая верхняя губа под длинным и острым носом. Говорил Карслейк на жалком подобии английского литературного языка — короткие гласные он растягивал, а длинные, наоборот, произносил отрывисто. И грамматический строй его речи был далеко не изысканным. Карслейк ненавидел службу на флоте, возмущался тем, что срок присвоения ему звания лейтенанта давно истек, презирал людей точно так же, как они презирали его.
Короче говоря, в Карслейке, как в фокусе, сошлись все самые отрицательные качества, которыми только способна наделить человека английская система образования. Тщеславный, надменный, неуклюжий и невоспитанный осел.
Таким ослом он выглядел и сейчас. Едва держась на широко расставленных ногах, он то и дело кричал на людей, отдавая одну за другой бессмысленные
