факт, что зовут именно меня, а не кого-то другого. И это было замечательно, потому что друзей у меня никогда не было, и… я понимала, что буду только мешать им своим задумчивым и немного опасливым видом. Я не была похожа на них всех — тогда чего добивался Уил? Стал добрым и мягким в последние дни. Мне от этого было больше непонятно, чем радостно.
— Лушка, заканчивай языком чесать! Тебя ждет посуда! — отвлекла меня Веста.
Я кивнула ей, бросила неуверенную улыбку мужчине и бросилась делать, что велено.
— Ты подумай, если что! Захочешь — придёшь! — махнул он мне вдогонку, пока я наклонялась к большому тазу с мыльной водой.
— А-ну, брысь! Охальник! — повариха ударила полотенцем по окошечку, по звуку парень упал где-то в столовой.
Джеки за стеной засмеялся.
— Даже в мысли не бери! — женщина подошла ко мне, наклонилась и прошипела, — останешься с пузом одна на платформе! Ничего доброго он тебе не сделает, дурочка. Только поиграет, да выбросит! А Мери чего? Совсем распустила их! Пойду скажу ей, что лупить их надо! Сам вымахал, а умом так и остался крохой!
Она продолжила ворчать, расхаживая своей привычной хромотой по кухне.
Говорить ей что-то, как и идти «выпивать» я не стала — бегом пронеслась по вагонам, опережая остальных, забралась на свою кровать и отвернулась к стене. Мои мысли никак не могли отпустить те слова лорда вчера ночью.
«Интересные строки, — послышалось откуда-то снизу, — только слишком короткие.»
Он не стал кричать или говорить о том, что я не должна там находиться. Не стал говорить, что я мешаю ему своим пением, или же что песня у меня вышла кривая. А сказал «слишком короткие». Может, мне стоило остаться и… смогла бы я спеть ему что-то длиннее?
Через два часа после отбоя пришла Нюра. Мне показалось, что она была пьяна и немного всхлипывала, однако это могли быть мои очередные фантазии, потому что Веста сказала, что мужчины могут сделать мне только плохое. В моей голове они стали совсем чудовищами, разве что не превратившись во что-то мохнатое и с клыками.
Я едва сомкнула глаза перед самым подъёмом, но под торопящие слова Мери поднялась и добрела до кухни. Где провела целый день ожидания его прихода. Я не знала зачем ждала. Никто не позволил бы мне заговорить с самим хозяином Эшелона, я бы никогда не решилась выйти к нему и сознаться, а он так и не пришёл. Ни утром, ни в обед. Я уже собиралась идти спать после ужина, гонимая Вестой в женский вагон, как дверь неожиданно отворилась, послышались мерные шаги, и на ближний к окошечку стол сел лорд. Столовая была уже пуста, двое помощниц, кроме меня, были отпущены, и мы с поварихой остались одни. Даже подавальщики ушли!
— М-милорд, я сейчас позову… — начала было Веста прямо через стену, но была остановлена властным:
— Не стоит, — до меня донесся стук бокала по столу, — я не задержусь.
Мы переглянулись с ней и продолжили стоять, даже позабыв о том, что у нас оставались дела.
— Вопрос, — вновь пробирающий до костей голос, — если прачки после дневной смены не способны от усталости передвигать ногами, не то что кхм… петь, уборщицы разделены посменно, и попасть на крышу не могут категорически, то остается только… кухня. Интересно, сколько работниц самого юного возраста записаны в вашем журнале на данный момент? — он усмехнулся, а я покрылась мурашками, — я отвечу: две. Вернемся к вопросу: Шага или Луана?
Я даже дышать перестала, различая в глазах поварихи осознание, что это я. Шага точно не стала бы лезть в подобное. Она не из тех, кто будет делать что-то опасное или идти против правил.
— К…крыша, милорд? — вопросила Веста, — мне стоит найти и наказать провинившуюся?
Хмурый взгляд на меня и поджатые с укором губы.
— Они здесь? — усмехнулся мужчина.
— Только одна, ваше превосходительство, — судорожно сглотнула она.
Я в этот момент не смогла бы даже сдвинуться с места.
— Пусть передаст второй, что крыша для неё открыта и безопасна, — очередной смешок и глоток вина, — если в «передаче» есть необходимость.
Он поднялся с места, оставил бокал на столе и двинулся к выходу.
— Как прикажете, милорд, — поспешно сказала ему Веста, всё так же глядя на меня в упор.
А после хлопка тяжёлой двери неожиданно кивнула мне, поджала губы и выдохнула. Её руки забегали по переднику, нещадно комкая последний, а ноги донесли её до табуретки, на которую она практически завалилась. Её седые брови съехались в одну, говоря мне о том, что ничего хорошего ждать не придётся. Так и вышло.
— Видала я глупость, Лушка. Но такую! — она всплеснула руками, разглядывая мои обкусанные губы и обветренное от сквозняка лицо, — какой чёрт потянул тебя на эту крышу? А? — она облокотилась на стол и положила голову в собственные ладони, — не ходи туда. Как есть говорю, не ходи. Лорд, конечно ж, лучше всяких простых дураков, да кто ж будет потом разбираться? Аль накажет, аль… сама себя накажешь. Не глупая ты, Лушка. Должна понимать, что не пойдешь, так не поймет он кто тогда был. А копаться и совсем не станет. Неужто хочешь быть обиженной?
И столько смысла она вкладывала в это последнее слово, что оно мне показалось самым важным. А сколько мольбы я читала в её глазах? Столько сам Всезнающий не видел за всё время!
— Я не пойду, — сказала ей я.
Честно и открыто. Так же честно, как была я правдива, когда рассказывала всем свою историю. Так же честно, как солнце восходит на западе, а луна на юге.
— Шагай спать, — прошептала она мне, — и забудь про этот проклятый люк.
Я даже опешила, вмиг поняв, что не одна заметила его.
— Ты… — начала было я, но была перебита её тихим и нерешительным:
— Всего один раз, — тяжелый вздох, — заглянула и попалась на глаза старой управляющей. А после наказания повзрослела — изменилась и выросла из девичьего платья. За семь то лет.
Она опустила взгляд к полу.
— А его голос нет. Не раз слышала его в столовой, — уголки её губ дернулись вниз, — отвечала только через стену, когда спрашивали. Но он не сменился за все эти годы. Не постарел, как я. Ни на год.
Я сделала шаг к ней, но остановилась.
— Ты видела его лицо? — из горла вырвался лишь шёпот, — хоть раз?
Она помотала головой в отрицании.
— Маску со стороны, да плащ тёмный, — взгляд на меня, — как и все. Так что не лезь в
