не являясь сердцем деда. Ты знаешь, что так бывает. Не каждому дракону дарована амария. Но более нельзя ждать, правящий клан должен огласиться криком новорожденного, твоего сына, Аллиан.
— Я знаю мама, — я сжал ледяную ладошку матушки. — Не стоит мне это объяснять, причины, по которым был отложен зов, совсем не связаны с желанием иметь амарию.
Я не лукавил, амария — это и дар, и проклятие.
Это узы с женщиной, которая навсегда станет властвовать и в уме, и в сердце дракона. Амария та женщина, ради которой дракон легко откажется от всего — даже от своего имени и рода. Я прекрасно сознавал, какая ответственность лежит на моих плечах за весь драконий народ, и думать о сильных чувствах к женщине, когда сызмальства воспитывался править, не приходилось. Даже лучше, если рассудок остается холоден.
— За сто двадцать лет у де Лавер так и не родилось девочки с даром жрицы, — мама кивнула своим мыслям. — Ритуал нельзя нарушать, но это не значит, что без их участия боги не одобрят твой выбор. Сегодня нам подали знак: в кубке загорелся огонь.
— Вот почему ты искала меня.
— Да. Боги благословили тебя. Аллиан, мы готовы к смотринам. Отец готов уступить трон, призови жриц.
— Через неделю, — спустя минуту, произнес я. — Через неделю я отправлю зов кланам, к этому моменту завершу дела и буду полностью в вашем распоряжении, матушка.
— Сынок! — по щеке самой красивой драконицы стекала слеза. — Ты сделал меня счастливой!
Матушка крепко обняла меня, разулыбалась, светло, широко и так радостно, что у меня засосало под лопаткой. В тот раз она не была так рада, в тот раз она считала, что слишком рано…
Я тряхнул головой, прогоняя мысли о прошлом и о той, что опозорила меня и свой род.
Следующие полчаса слились для меня в одно сплошное пятно.
Матушка строила планы, рассказывала о жрицах, с которыми успела не только познакомиться, но и оценить все их достоинства.
Еще бы она не знала о них все, за столько-то времени было бы странным не подобрать сыну подходящую невестку. Да и сам я знал в каком клане, и кто является жрицей. А уж об их талантах мне известно не меньше матушки. Я усмехался и позволял маме мечтать. Чаще остальных мелькали имена жриц кланов де Верга и де Мантори, ее явные фаворитки.
— Благодарю за чай, матушка, — произнес я, отставляя чашку. — Мне пора идти, я зайду в храм и к отцу.
— Иди, сынок, — целуя меня в щеку, улыбнулась она. — Иди, и да прибудет с тобой милость богов.
Но прежде, чем идти в храм и к отцу, я отправился в свои покои, где отдал приказание Орэнсу, моему личному секретарю:
— Принеси три камелии и три гарнитура. А также прикажи леди Саймаре, леди Вальери и леди Одении ждать меня в своих покоях.
— Мой тариан[1], будет исполнено. — Мужчина низко склонился, не пытаясь скрыть радость во взгляде.
Он все понял. Я собирался дать отставку фавориткам, что могло означать лишь одно — наследник Амстартена благословлен и готов к свадебному зову. Таков обычай. Будущий жених не должен иметь связей на стороне начиная с момента смотрин и ровно до заключения брака. Обычно и после свадьбы любовницы не появляются. Драконы по своей сути верные, однако, исключения бывают. К примеру, мой дед, у которого были фаворитки.
[1] Обращение к наследнику
Ждать пришлось недолго. Через десять минут я уже был у покоев леди Саймары.
— Мой тариан, — склонилась в реверансе, приветствуя меня и тут же выпрямляясь. — Я рада вас видеть.
Она улыбалась, призывно, томно смотрела, ожидая, что я протяну к ней свои руки и заключу в объятья. У меня были иные планы.
— Сай, милая, я благодарен тебе за жаркие ночи. Время пришло, это мой последний подарок.
Я подошел к драконице и протянул коробочку, в которой находились украшения и цветок — желтая камелия.
По телу девушки прошла судорога, но она нашла в себе силы улыбнуться и принять подарок.
— Будьте счастливы, мой тариан. — Низко поклонилась, пряча сожаление и слезы.
— И ты тоже, — прошептал я, целуя макушку уже бывшей любовницы. Большее я себе позволить уже не мог.
Сцена повторилась еще дважды. И если с Сай и Вальери проблем не возникло, то Одрения возомнила, что имеет право мне приказывать и требовать изменить решение. Я не терпел истерики и капризы, хотя взрывной темперамент Одрении мне нравился. В постели.
Сейчас же выходка фаворитки вызвала омерзение. Я никогда не лгал, и они, становясь моими любовницами, знали, на что идут. Моей женой могла стать только жрица. Традиция, закон, в конце концов, обязанность. Я связан по рукам и ногам, не свободен в своем выборе, ограничен. Одрения это знала и не ясно на что рассчитывала.
В храм я шел разозленный, слуги, видя мое хмурое лицо, разбегались в стороны, не желая попадаться под горячую руку.
Пламя, взвивающееся к потолку, заставило меня остановиться практически на пороге. Мне кажется или на этот раз оно ярче и горячее? И притягательнее, чем в прошлый раз?
Сам не заметил, как оказался у алтаря перед кубком, в котором плясал огонь.
Яркий, завораживающий, сильный, готовый вырваться и опалить всех, кто окажется рядом.
Когда-то давно мы стояли перед кубком, в котором извивался куда меньший по своему напору огонь. Мы — я и Мариэла де Лавер.
Смешливая, непокорная, имеющая на все свое мнение драконица. Она была любимицей семьи, ей прощались шалости и самые смелые выходки, за которые следовало наказывать. Мариэла нравилась мне, и мне казалось, что лучшей кандидатуры в жены мне не найти.
В тот день я нарушил традицию и привел ее раньше времени в храм, чтобы показать пламя своего сердца, рвущееся из кубка. Сейчас я вижу, что тогда был лишь огонек, так, искорка, по сравнению с тем огнем, который плясал в кубке.
Память не щадила, возвращая меня в прошлое и в тот последний день, когда я видел Мариэлу.
— Мне было видение, мой тариан. Я знаю, где искать слезы богини, я найду их, я смогу и тогда…
— Мариэла, ты говоришь глупости. Слезы богини — миф, красивая сказка, которой на самом деле не существует. Завтра я преподнесу третий и последний дар.
— Я не приму его, мой тариан,
