в руках с Максимом. Иначе, я даже не знаю, что отец сделает с ним.
— Обещаю, мама…
Глава 5
«Да вы издеваетесь, что ли?»
Сегодня грёбанный открытый урок. Что б он провалился. Вот не понимаю я, чего надо этим чинушам из департамента образования? Им что, делать больше нечего, как ходить по школам и сидеть на уроках, смотреть, как учитель учит мелких отморозков? Они что, в своё время на уроках не насиделись, когда сами школярами были? И за это ещё деньги платят. Мля, эту страну точно не победить никаким врагам. Первый урок был у 11 «в». Удивительно, гроссмейстер и паровоз в клане Литвиновых меня соблазнить очередной расцветкой своих трусов не пыталась. Сидела пай-девочкой и внимала голосу разума в моём лице. Остальной класс так же, урок прошёл продуктивно. Мне даже тоскливо стало. Двойку некому поставить и потроллить сусликов. Потом был 11 «а». С этими проще. Конечно, там тоже есть местные звёзды, которые считают, что небосвод, это их исключительная вотчина. Но за прошедшее время, я сумел опустить их с небес на бренную землю. Ну ещё, наверно, точно сказать не могу, но похоже, тут Полинушка постаралась. Похоже внушение было серьёзным, так как одна звезда, удивительно, пришла без подведённых губ, ресниц и прочего косметического макияжа. А один особо тупой, всё никак не могу решить — бить в бубен ему, или вызвать родителей, пришёл с бланшем под глазом. Когда поинтересовался, на каком из колчаковских фронтов получил пробоину, тот только боязливо покосился куда-то в стену и сказал, что сам упал на батарею. А учитывая, что у него ещё и ухо было синюшнее, значит как минимум падал два раза… Минут пять… Вообще я заметил, почти все девчонки 11 классов перестали очень уж так сильно пользоваться косметикой. Либо совсем перестали, либо пользовались чуть-чуть. И юбки у них стали приемлемой длинны, то есть до колен. Я сам себе удивлялся. Неужели это я так на них повлиял? Хотя я насчёт косметики и длины юбок вообще ничего никому не говорил. И если поначалу пытались строить мне глазки и флиртовать, что было прикольно, то сейчас полный ноль. Словно я старый пердун с песком в заднице. Единственно, кто продолжал красится и таскать юбки немного выше красной линии, это клан Литвиновых, но кроме Полины. Это было забавно, но в тоже время настораживало.
Третьим уроком была математика в пятом классе. Перед этим я сходил в столовую. Закинул там котлету с картошкой и компот с кексом в топку. Когда прозвенел звонок, мелкие уже сидели на своих местах, приготовившись к уроку. Я хотел открыть свой кейс, чтобы вытащить приготовленный с горем пополам материал, как зашёл знакомец отца из департамента, завуч и методист.
— День добрый, Максим Валентинович. — Поздоровался Вячеслав Михайлович.
— Добрый, Вячеслав Михайлович. Каким ветром в нашем лягушатнике? — Он усмехнулся, а завуч скорчила страшную физиономию, как бы предупреждая и обещая мне мне все казни египетские.
— Работа, Максим, работа.
— Работа, это святое. Как поётся в песне, работа нам строить и жить помогает!
— Максим Валентинович, — Тамара Григорьевна посмотрела на меня со всей строгостью закона, — давайте начинать урок.
— Конечно. — Подождал, когда высокая комиссия усядется. Обвел класс взглядом. — И так, камрады, начинаем урок. Как у нас заведено, урок начинается с проверки домашнего задания. Пригибать голову и прятаться за впереди сидящего не нужно. У меня глаза рентген — два бриллианта, три карата. Так что бесполезно. Я противоатомный бункер насквозь вижу. — Мелкие захихикали. — Валеев, милости просим к доске.
Валеев Витя, главный дебошир, хулиган и местный Бармалейка. Еле-еле, душа в теле, тянул на трояк. В первый же урок выхватил от меня подзатыльник и моральное опускание на дно канализации. Когда закончился урок, убегая из класса пригрозил, что я отвечу. Не проблема. После уроков, меня ожидали три децибела из дворовой шпаны. Балбесы лет 18. Один из них, самый на шарнире, стал гнуть распальцовку и цедить слова через два передних верхних зуба. Пришлось подтянуть им орфографию и уроки по эстетике. Под конец, фраера, с разбитыми физиономиями, смотрели на меня со страхом и обещали, что больше лажи не будет. За что они, в натуре, отвечают. Правда обещали вдое, так как третий говорить был не в состоянии, по причине шастанья в долине вечной охоты предков. Нет, он не склеил ласты, а очухался спустя полчаса. Местная босота, в лице двух его корешей утащила тело подальше от школы. Витя на следующий день, пришёл в школу тихий, как лужа во время полного штиля. Больше в мою сторону не огрызался, сидел на уроке тихо, писал классную работу и даже шипел на тех, кто начинал громко разговаривать не по делу. Сегодня он должен был ответить по домашнему заданию. До этого я у него не спрашивал. Просто проверял тетрадку и ставил оценку. Домашка была у него правильная. Это говорило о том, что он явно списывал. Поверить, что решал сам, я не мог.
— Итак, Витя, в домашней работе была задана задача. Будь добр, расскажи условия и как ты её решал.
И он начал рассказывать. Тетрадку я у него забрал, открыл, глянул, удивился и стал слушать Бармалейку. Он всё рассказал, потом начал писать решение. Там было три действия. Первое было выполнено правильно. А вот второе. Валеев начал писать, рассказывать и… Завис, тупо глядя на недописанное решение. Я усмехнулся. Всё верно. Во втором действии у него была ошибка, которую он допустил. Эта ошибка повлекла ошибку в третьем действии. Пацан испуганно сглотнул, посмотрел жалобно на меня.
— Вить, ты чего завис? У тебя программа заглючила и процессор завис? Давай дальше решай.
Он посмотрел на доску и дописал решение. На этот раз правильно. Потом написал третье действие. Конечно же, итоговый ответ был совершенно другой, чем у него в тетради.
— Молодец, Виктор. Всё правильно решил. Ставлю пятёрку. — Я видел, как глаза пацана радостно блеснули, но потом потухли.
— Эээ, Макс… — Виктор оглянулся на завуча и поправился. — Максим Валентинович, я неправильно решил задачу в тетради. — Он посмотрел на меня с надеждой. — Вы мне за это оценку снизите?
— Нет. — Я раскрыл его тетрадь. — Исправляй. — Дал ему ручку. Он исправил. Получилось грязновато. Но это ерунда. Остальные все задания были выполнены правильно. Я поставил ему в тетрадь пятёрку ручкой с красной пастой. Потом поставил пятёрку в журнал. Тетрадь я оставил у себя.
— Скажи мне, Витя, за что я тебе поставил пятёрку?
— За то,
