Сатаней, встретив тебя случайно на дворе, косо на тебя посмотрела? В чем я провинился перед тобою?
Так с обидой спрашивал Урызмаг. Ответил ему Ногай-Коротыш, и в голосе его тоже была обида:
— Разве я приехал к тебе только для того, чтобы сытно есть каждый день, спать в мягкой постели, смотреть, как жиреет мой конь, любоваться издали красотой твоей златокудрой Сатаней? Я приехал к тебе, храбрый нарт, для того, чтобы вместе с тобой отправиться в путь, поскакать по широкому простору земли, чтобы дурное — истребить, а кривое — выпрямить.
— Быть по-твоему, кунак, — обрадовался Урызмаг. — Завтра пустимся вдвоем в далекий путь. Я и сам истосковался по странствиям и подвигам.
Утром всадники покинули нартское селение. Кони, как ветер, полетели по уступам гор и равнинным полям. Порою вровень с облаками мчались всадники, и пар из ноздрей их гривастых скакунов вился, превращался в дым, подобный серой мгле горных ущелий. Казалось, что копыта коней рвут землю на куски, казалось, что земля под конями выворачивается наизнанку. Там, где долина сливалась с небом, увидел Урызмаг стойбище, увидел табун коней. Он оказал:
— Давай угоним табун.
— Э, нарт, нехорошее слово ты говоришь, — возразил Ногай. — Кто же угоняет коней у людского стойбища? Так озоруют ничтожества, проходимцы, которые норовят украсть лепешки у наших хозяек, незаметно подкрадываясь к очагу. А мы пустились в путь не для озорства, не для воровства, а для подвига.
— Разве угнать табун — не подвиг? — удивился Урызмаг: он впервые слышал такие необычные слова.
— Только тогда дело человека становится подвигом, когда человек сражается со злом ради добра. А есть ли добро в том, чтобы угнать чужой скот? — спросил, глядя нарту в глаза, его спутник, и снова удивился Урызмаг, не нашлось у него слов для ответа.
Поскакали дальше. Оказались всадники на земле неведомой, — никогда раньше не бывал на ней ни один нарт. Были здесь и просторные долины, и густые леса с деревьями в двенадцать обхватов. Увидел Урызмаг стойбище, огороженное высоким железным частоколом. Не пробьешь эту ограду грудью коня, не проползет и змея под ней. За плетнем табунились неисчислимые кони, на железных воротах висел непомерной величины замок. Ногай-Коротыш сказал:
— Перед тобою логово одноглазых. Здесь стерегут своих коней три чудовища, три брата. Смотри, каковы они: тайну железа выведали у людей, научились и из лука стрелять. А нет для людей большей беды, когда враги людей, людоеды, начинают походить на людей и перенимать людские обычаи. Одноглазые владеют необыкновенным жеребцом. Он летит быстрее орла. Умертвишь старшего из чудовищ — оседлает жеребца средний, прискачет на битву. Убьешь среднего — примчится на жеребце младший. А уничтожишь младшего — жеребец с громким ржанием пристанет к своему табуну. Так за дело, нарт! Дело это не озорство, не воровство, а подвиг и правая месть. Открой ворота.
Нет, не сумел могучий вожак нартов открыть железные ворота одноглазых: сил не хватило. Подъехав к воротам, Коротыш ударил короткой ногой — ворота распахнулись. Оба всадника выгнали табун из загона и поскакали в обратный путь. Ветер, ливень и мрак преследовали их. Коротыш сказал Урызмагу:
— Окажи мне услугу. У меня есть с собой на саван кусок полотна. Если я сегодня погибну в битве, одень меня в белый саван, положи на седло и отпусти коня с мертвой ношей в широкую степь. С детства я скакал по ней, с детства полюбил ее полынный запах, — пусть и мертвый качаюсь я в седле, окруженный со всех сторон степью, пока не упаду в милую сердцу ковыльную траву. Не успеешь исполнить мою просьбу, похорони меня там, где я буду убит… Слышишь гул ветра? Это дыхание крылатого жеребца. Слышишь, как шумит ливень? Это пена, летящая с губ жеребца. Видишь мрак? Это единственный глаз старшего из чудовищ: огненный глаз превращается в кромешный мрак, и мрак мчится, преследуя нас. Если ты победишь чудовище, жеребец унесется быстрее орла назад и доставит сюда среднего великана. Убьешь среднего — по-орлиному взовьется жеребец и возвратится с младшим. Вступи в битву с тремя чудовищами, а я угоню коней.
Ногай-Коротыш погнал табун, а Урызмаг остался посреди дороги для дела битвы. Сильный ветер, подобный буйной рати, налетел, взметнул Урызмага вместе с конем, понес вперед и низверг на землю рядом с Ногаем. Коротыш предложил:
— Поменяемся местами. Ты гони табун, а я, как преграда, встану посреди дороги.
Так и сделали. Урызмаг погнал коней, Ногай-Коротыш остался на дороге. Появился верхом на жеребце одноглазый, старший из братьев-чудовищ. Научились одноглазые скакать верхом, как люди, хотя и без седел, но не каждый конь мог выдержать тяжесть великана, необыкновенным существом лошадиного рода был крылатоногий жеребец! Вступили в поединок противники: огромный, поросший густой шерстью одноглазый великан и маленький приземистый всадник. Засвистела, заблестела, полетела стрела Ногая и попала в единственный глаз чудовища. Старший великан свалился на землю — он был мертв. Жеребец взвился, помчался быстрее орла назад и скоро вернулся со средним одноглазым. Завязалась битва. Коротыш уничтожил и среднего. По-орлиному взвился жеребец, полетел и быстро вернулся с младшим чудищем. Увидел Ногай: мохнатые руки одноглазого, совсем по-человечьи, натягивают тетиву лука. Стрела Ногая со свистом ринулась навстречу стреле одноглазого. Откуда, однако, у одноглазых стрелы?
Мог бы нам ответить на этот вопрос Ногай, да поздно было отвечать: почувствовал он, что в его живот вонзилась каленая стрела. И понял Ногай, что самое время ему подумать о своей смерти. Он оглянулся: младший одноглазый повернул жеребца назад — видимо, был уверен, что противник не вернется к жизни.
Сила покидала короткое, крепкое тело Ногая. Покидала, да неспешно, не хотелось ей расставаться с таким смельчаком. Ногай натянул лук, пустил стрелу вдогон одноглазому, и стрела насмерть пронзила жеребца. Конь, который летел по-орлиному, теперь лежал, как большой бездыханный камень. Одноглазый в испуге пустился в бегство. А Ногай вытащил из своего живота стрелу, сорвал с себя башлык, обвязал живот и направил коня к угнанному табуну. Когда его конь поравнялся с конем Урызмага, упал Ногай на землю. Сила его ушла, а душа его была в его силе. Отчаянный смельчак навеки закрыл глаза.
Урызмаг исполнил его завет. Он одел кунака в белый саван, привязал мертвого друга к седлу, отпустил коня с безгласной ношей в широкую степь, чтобы качался мертвый Ногай на волнах ковыля, пока не упадет в любимую с детства степную траву. А табун одноглазых погнал Урызмаг в селение нартов.
Как приехал
