но теперь не могла.
— Я не собирала котят, — покачала головой. — Мама даже хомяка не разрешила завести. Егор, я хочу помочь.
— Не надо, — нервно затрясся он. — Одну ошибку я уже совершил, когда рассказал.
— Я не знала, что тебе так плохо, — поджала я губы.
— Теперь узнала и решила добить жалостью, — усмехнулся он. — Катя, пожалуй, самое время тебе в кое в чём признаться. У этого дома есть глаза и уши. Мои. Помнишь про песенки в душе, я слышал их все до одной.
Кровь хлынула мне в лицо. Стало ужасно стыдно.
— Ты?! Ты подглядывал и подслушивал всё это время?
С довольной ухмылкой он кивнул.
— Я тебя убью! Нет, правда убью! — вспылила я.
Он усмехнулся и сразу как-то приободрился:
— Отличный план! Попробуй!
— Я не могу тут жить! — вскочила и заходила туда-сюда. Осознать, что за тобой следят каждую минуту, казалось, хуже быть не могло. Но нет, могло, это узнать, что и мысли твои тоже на виду. Куда от него спрятаться в доме и как скрыть то, что творится в голове?
Егор спокойно наблюдал, как я в задумчивости расхаживала туда-сюда по комнате.
— Ты привыкнешь, — подал он голос и заставил остановиться.
— Как к этому можно привыкнуть?! Ты живёшь в моём доме, подсматриваешь, подслушиваешь, читаешь мысли. Тут, вообще, можно не сойти с ума?
— Из тебя выйдет неплохой параноик, — улыбался он. — Отменный.
Я выдохнула. «Катя, думай о еде. Что ты приготовишь на ужин», — повторяла, как мантру. Но Егор сидел рядом, и негодование внутри росло и просило выхода.
— Ты меня с ума сводишь! — не сдержалась я. — Меня в жизни никто так не доводил.
— Если будешь жалеть — буду доводить, — спокойно ответил он.
И правда, в кипящем возмущении не оставалось места для жалости.
— Так! — перевела я дух. — Я постараюсь тебя не жалеть, а ты уж будь добр не подглядывай в ванной.
— Что, и пение не слушать?!
— Нет! — насупилась я.
— Как же легко закипаешь — забавно тебя злить, — Егор чуть наклонил голову, разглядывая меня. Похоже, стоило рассердиться — и его настроение сразу же улучшалось.
— Ты правда энергетический вампир, — заключила я.
— Видимо, тебе не встречались настоящие вампиры.
— Разве они существуют? — удивилась я.
— О, в моём мире кого только не встретишь, — потянул Егор. — Но лучше тебе не знать.
— Почему?
— Найдут брешь, высосут все жизненные силы, доведут до самоубийства, — стал серьёзным он.
— Даже так? — поразилась я. — Потусторонний мир оказывается куда опаснее.
— Да и в живых людях порой кроются те ещё демоны, — равнодушно заключил Егор.
— Расскажи мне про них, — стало любопытно.
— Я знаю только, что когда человек умирает, его душу забирают «вестники» или ангелы смерти. Они знают, кто и когда умрёт. Просто приходят, касаются, и душа может спокойно уйти в другой мир. Их мир для меня под запретом. Когда я умер, они меня не забрали, может, в тот момент я ещё признаки жизни подавал, может, меня не было в их списке. Не знаю. За мной вестник почему-то не пришёл. У меня много предположений, но это лишь теории, ответов никто не давал, — пожал плечами Егор. — Но за самоубийцами не приходят, их будто вычёркивают на том свете, и они навсегда остаются в этом мире. Им нужно искупить вину, выполнить какую-то миссию, чтобы их забрали. Они всячески стараются призвать вестника, а сил нет. Проклятая душа усыхает за долгое время, они превращаются в подобие большой пиявки, это даже не человеческий дух, какое-то существо. Главной целью становится забрать энергию живых. Они находят жертву, обычно человека, слабого духом или здоровьем, и присасываются к нему, потому что его легко сломить и добить. Человеку не хватит сил сбросить с себя пиявку. Вот они настоящие вампиры.
— И ты такой же? — поразилась я.
— Я не самоубийца, но с энергией и силой у призраков всегда проблемы. Быть может, лет через сто эта участь постигнет и меня, но пока я скорее полтергейст, мне хватает сил даже управлять домом. И что-то способно вернуть меня на время к жизни. Я долго думал, что именно, искал ответы, даже советовался с теми, кто изучает этот вопрос. Теории разные, большинство говорит о незавершённых делах, какой-то миссии, ошибке системы. Но мне импонирует одна: меня возвращает к жизни собака. Демон.
— Демон?! — я поразилась. — Но как?
— Возможно, слишком сильно нуждается во мне, призывает. Я думаю так. Пока более правдоподобных теорий не нашёл, — вздохнул Егор. — И я привязан к дому — появляюсь только здесь. Могу всем управлять, может, потому что меня тут слишком много, — пожал плечами он. — Так что, Катя, придётся терпеть моё соседство, пока я не найду способ призвать «вестника», чтобы он меня забрал.
— Тебе так плохо быть призраком?
— Нет, Катя, это прекрасно! — усмехнулся он. — Но я не хочу, чтобы меня разорвало от твоей жалости.
Глава 13. Разговоры о жизни
— Расскажи, как ты умер, — я устроилась поудобнее на кресле, приготовилась слушать.
— Кажется, кто-то сегодня собирался за продуктами, — намекнул Егор и отвёл взгляд.
Похоже, не все темы давались ему легко. Не стоило лезть в его историю и прошлую жизнь, наверняка это доставляло ему лишь боль. А я сразу начну его жалеть. Но Егор разжигал любопытство, вопросы просились наружу, в этот раз я тактично промолчала.
— Кать, не забывай, стоит тебе подумать обо мне, и я слышу эти мысли, — Егор не смотрел на меня, он, не отрываясь, вглядывался в огонь в камине.
— Мне любопытно, ничего не могу с собой поделать, — призналась я.
Теперь и за мысли просить прощения, много чести. Не буду. Но в голову, как назло, лезли сотни вопросов о родителях, о детстве Егора, о том, может ли он разговаривать с мёртвыми. Когда говоришь себе не думать о зелёной обезьяне, зелёная обезьяна тут же занимает все мысли. Моя «обезьяна» сидела в гостиной, и я не могла не думать о ней, как ни пыталась. Даже смутилась оттого, что не получается остановить поток рассуждений, а ведь он же всё слышит.
Егор чуть улыбнулся, покосился на меня:
— Когда обо мне кто-то думает — я этим согреваюсь. Любое, самое крошечное, воспоминание даёт мне сил. Конечно, куда приятнее слышать хорошие слова, но даже когда ты злишься и проклинаешь меня, это тоже идёт в копилку, в том числе и жалость.
Егор вздохнул.
— Холодно, когда никто о тебе не думает? — предположила я.
— Ты поселилась тут, и стало гораздо теплее — ты так рьяно возненавидела незваного гостя, — усмехнулся он. — Но это
