да самого держат, чтобы я вслед за Ванькой не упал. А он, грустно, так посмотрел на меня, кратко помолился и говорит: «Пущай. Не поминай лихом». Эх! – горестно махнул он рукой.
– Война, браток, – вздохнул Григорий. – Вон, пока мы взбирались, столько солдатиков ядрами посшибало. А в штыковой, так там целые роты полегли… Мы, вон с офицериком пушку французскую отбивали, только вдвоём живы и остались, всех остальных поубивали.
Начинало темнеть. Дождь переходил в морось. На перевал спускалась пелена серого тумана. Где-то ещё грохотала канонада. Послышался стук копыт. Из тумана вынырнул вестовой.
– Лейтенант Добров, – хрипло окликнул он. – Где лейтенант Добров?
– Здесь он, – откликнулся за меня Григорий.
– К главнокомандующему. Срочно!
Пришлось подняться и идти.
– Эх, не придётся с вами кашки похлебать, ребятушки! – с досадой сказал Григорий.
– Так, мы вам оставим, – предложил кашевар.
– Да, нуть, – махнул рукой Таракан. – Ешьте всё.
Бредя мимо бивуачных костров, наткнулись на нашу батарею. Тут же нашли мою лошадь. Еле вскарабкался в седло. Все лучше, чем идти пешком. Григорий, держась за стремя, шёл рядом. Мы обгоняли колонну гренадёров.
– Чьи? – спросил я у унтер-офицера.
– Дивизия Ферстера, – ответил унтер.
– Штаб не видели?
– Впереди.
Почти в темноте нагнали штаб. Все штабные ехали верхом. Охрана состояла из двух десятков казаков. Суворов впереди на своей казацкой лошади. Рядом Антонио на муле.
В небольшой ложбинке показалось поселение, обнесённое невысокой стеной из булыжника.
– Госпис, – указал Антонио.
В воротах монастыря нас встречали монахи во главе с престарелым приором. Святой старец пригласил офицеров спешиться и разделить с братией трапезу.
Суворов попросил сперва совершить благодарственный молебен. Приор внял просьбе и отвёл всех в небольшой монастырский храм. Суворов сам молился усердно за всех убиенных. Глаза его наполнились слезами. После нас усадили в трапезной за грубый стол и подали картофельную похлёбку с горохом. Я старался есть медленно и чинно, иногда прислушиваясь к беседе приора и Суворова. Но оловянная ложка дрожала в руке. Живот бурли с голодухи. Да что в этой похлёбке? Она была сварена просто на воде с добавлением коровьего масла, но казалась вкуснее всякого изысканного супа. Кисловатый грубый хлеб с острым швейцарским сыром едва жевал и сразу проглатывал. До чего вкусным показался отвар из сушёных плодов шиповника с ложечкой мёда.
* * *
С рассветом протрубили сбор. Солдаты строились в походные колонны.
– Куда сейчас? – спросил я у Милорадовича.
– К Люцернскому озеру.
Григорий раздобыл мне кружку чая из смородиновых листьев, подгорелую лепёшку пресного теста и ломтик сыра.
– Извините, ваше благородие, больше ничего нет, – развёл он руками.
– И на этом – спасибо, – поблагодарил я денщика, проглатывая на ходу завтрак.
Колонна двинулась по горной дороге. Дождя не было, но в воздухе висела сырая пелена. Одежда быстро намокла. Все старались сберечь в сухости патронные сумки. Часа через два движение прекратилось.
– Что там ещё? – недовольно закричал Суворов, пытаясь проехать по обочине на своей кляче.
К нему подлетели конные казаки из разведки.
– Впереди французы, – доложили они.
– Откуда взялись?
Вскоре выяснилось, это дивизионный генерал Лекруб, узнав о сражении за перевал Сен-Готард, двинулся через хребет Берцберг. По бездорожью, перевалил через горы, спустился к деревне Гешенен, что севернее Урзерна, и перекрыл путь.
– Подполковника Вейротера ко мне, – приказал Суворов. Когда тот появился, спросил: – Голубчик, доложите, откуда взялся Лекруб? Вы же говорили, что французы не посмеют ослабить центр.
– Лекруб молодой и горячий генерал. Пошёл на риск, – оправдывался Вейротер.
– Молодой и горячий? А может это вы весьма недальновидный? Расскажите, что впереди?
– Узеренская дыра? – ответил австриец. – Дорога проходит у обрыва над рекой. В скале пробит туннель. Проход узкий, едва проедет гружёная лошадь. Длинной – шагов сто. За туннелем «Чёртов мост».
– Добров, – подозвал меня Суворов. – Поспеши к Милорадовичу. Пусть ускорит шаг. До темна надо взять эту дыру и мост. Захвати с собой пару солдат с бомбами.
Я добрался до авангарда через полчаса. Милорадович выслушал меня и двинул колонну вперёд. Дорога все сужалась, превращаясь в тропу, жавшуюся к отвесным скалам. Слева обрыв, в котором ревел горный поток. Дорога упиралась в серые утёсы, которые отвесно спускались к руслу реки. Прямо в скале зияло отверстие. Дыра Узерен-лох была шириной шага четыре – не больше. Тропинка все сужалась. Вскоре возможно было идти только по двое. С той стороны туннеля виднелась тропа, которая лепилась к скальному карнизу. Она выходила к арочному мосту. В этом месте реку Рейс сжимали скалы, и вода бурлила, словно закипевший котёл. Сам мост был длиною не больше тридцати шагов и состоял из двух каменных арок. Большая арка соединяла правый берег со скалой, выдающейся на левом берегу. Вторая арка, поменьше перекинута со скалы на левый берег. Мы не услышали выстрелов из-за рёва реки. Первый солдат как будто споткнулся и полетел вниз. Его тело тут же подхватил пенящийся поток. Гренадёры вбежали в туннель, но тут же их выбросило обратно вместе с клубами порохового дымом. В туннеле стояла пушка.
Милорадович приказал оттянуться за скалы, куда не смогли достать вражеские пули.
– Добров, проберитесь обратно к Суворову, доложите обстановку, – приказал Милорадович.
Суворов выслушал меня внимательно.
– Сколько орудий у противника? – спросил он.
– Похоже, только одно, – ответил я. – Стоит в туннели.
– Точно, одно? – попросил уточнить он.
– Иначе нас бы обстреляли ядрами. Пока подверглись только ружейной стрельбе, – вспомнил я.
Суворов подозвал к себе Антонио, о чем-то с ним переговорил. Потом кликнул смельчаков. Вызвался Майор Тревогин. С двумя сотнями егерей двинулись вниз к реке искать брод. Полковник Трубников с небольшим отрядом был послан вверх по скалам обойти туннель и ударить в тыл неприятелю.
Отряд Трубникова медленно карабкается по отвесным скалам ввысь. Страшно было смотреть, как солдаты цепляются за малейшие выступы. Из-под ног срывались камни. Но они медленно поднимались все выше и выше. Смельчаки, возглавляемые Майором Тревогиным, гуськом перебирались через стремнину по скользким камням. Иногда поток скрывал их по самый пояс. Один из солдат упал в поток. Его тут же схватил товарищ, шедший рядом, и подтянул к себе. Мокрые, еле живые от холода, они один за другим выбирались на противоположный берег и ползли вверх по крутому откосу.
Я вновь пробрался вперёд к Милорадовичу. Меня догнал Великий князь Константин, а с ним Аркадий Суворов.
– Я с вами! – задыхаясь, сказал Константин.
– Опасно, – предупредил я его.
– Вот и отлично, – ответил Константин решительно, хотя губы его дрожали, а в глазах таился страх.
– Что приказал старик? – спросил Милорадович, когда мы прибыли.
– Штурмовать, во что бы то ни стало.
– Другого ответа я не ожидал, –
