К этому времени Мэнгри умял обе порции яичницы, овощной салат и запил все это пивом. Поднявшись из-за стола, он раскрыл свою дорожную сумку, вынул оттуда мачете и расчехлил его.
– Приступим, – сказал он.
– Подожди, – хмуря брови, произнес Линчо. – Давай подумаем. Может, не стоит его убивать?
– Можно и не убивать, – согласился Мэнгри, пробуя остроту лезвия на ногте. – Но тогда надо будет заставить дельфина сожрать нашего клиента.
Линчо ничего не сказал, зашел в ванную и склонился над дельфином. Некоторое время он стоял перед ним в полной неподвижности, глядя на черную спину и едва шевелящиеся плавники.
– Смелее! – вдруг подал голос за его спиной Мэнгри и протянул ему мачете.
Линчо не шелохнулся.
– Или тебе хочется завалить все дело? – с туманной угрозой произнес Мэнгри. – Ты хочешь получить пулю в лоб? Разве тебе не известно, как Августино наказывает тех, кто не справляется с его поручениями?
Линчо прекрасно знал, что эти люди долго не жили. Одни бесследно исчезали в сельве. Другие погибали в автокатастрофах при странных обстоятельствах. Обезглавленные трупы третьих находили на железнодорожных путях. Четвертые зачем-то прыгали с крыш домов. Пятые зачем-то выпивали два литра водки и засыпали вечным сном.
Эта простая истина заставила его несколько иначе взглянуть на дельфина. Несчастное животное даже не догадывалось о том, что стало гирькой на чаше весов Линчо, на одной тарелке которых была жизнь, а на другой смерть.
– Ну так как? – бархатистым голосом произнес Мэнгри и нежно коснулся своей липкой щекой щеки Линчо.
Линчо оттолкнул от себя начальника охраны и выхватил из его руки мачете.
– Справишься? – усмехнулся Мэнгри.
– Вошел вон! – скрипнув зубами, ответил Линчо.
Он склонился над ванной, нерешительно приподняв мачете. В горле у него застрял комок. Дельфин чуть качнул плавником, раздался всплеск. Клюв животного стукнулся в ванну, затем приоткрылся, обнажая чистый «резиновый» рот.
«Жрать хочешь? – с состраданием подумал Линчо. – А я даже не догадался прихватить рыбы».
– По-моему, он недостаточно длинный, – произнес он, словно подумал вслух.
– Это тебе так кажется, – заверил Мэнгри, с нетерпением ожидая кровавой развязки. – Он не умещается в ванне.
– Ничего мне не кажется, – ответил Линчо, чувствуя, как упрямство перерастает в твердое убеждение. – У тебя была рулетка. Ну-ка неси ее сюда!
Мэнгри вышел и вернулся с рулеткой. Линчо вытянул линейку и приложил ее к дельфину.
– Конечно! – воскликнул он. – Всего метр пятьдесят! А Вацура почти с тебя ростом!
– Натянем как-нибудь, – махнул рукой Мэнгри.
– Да это же не презерватив, чтобы его натягивать! Это животное!
Мэнгри начал нервничать. Он почувствовал, что Линчо будет твердо стоять на своем и, не дай бог, вообще откажется от этой заведомо бредовой идеи.
– Проделаем дырки для ног, – предложил он, – наденем на ноги ласты. Скажем, выловили мутанта.
Он разговаривал с Линчо как с идиотом. До сих пор это проходило, и Линчо верил в самую откровенную чушь.
– Нет, никаких мутантов не будет, – необыкновенно решительно возразил Линчо, покусывая от волнения губы. – Я сейчас разбужу Юлю, пусть она звонит в институт и просит, чтобы вместо этого нам выловили двухметрового.
– Может, тебе еще касатку выловить? Или тигровую акулу? – злобно спросил Мэнгри.
– Тут я командую!
– Да ради бога! – пожал плечами Мэнгри. – Только как бы потом тебе не пришлось горько жалеть об этом.
Линчо сунул мачете за пояс, погасил свет в ванной и вышел из номера.
Мэнгри сел в кресло и задумался. Ничего страшного еще не произошло. Пусть дурак проявляет инициативу. Все равно он провалит операцию, и старик Августино окончательно убедится, что более надежного человека, чем Мэнгри, у него нет.
Он только сорвал с пивной бутылки пробку, как в дверь негромко постучали. Уверенный, что это Линчо и Юля, Мэнгри крикнул:
– Заходите, не стесняйтесь!
Дверь отворилась, и, к удивлению Мэнгри, в комнату вошла огненно-рыжая женщина в ужасных розовых колготках.
– Он еще не спит? – спросила она на ломаном английском.
– Кто? – не сразу понял Мэнгри.
– Ваш друг, – с придыханием ответила рыжая и в истоме прикрыла бесстыжие глаза. – У него такая обаятельная походка! Он такой горячий.
– В ванне отмокает, – ответил Мэнгри, делая глоток из бутылки. – Только не зажигай свет, он стесняется своей ноги.
– О! – воскликнула рыжая, скидывая туфли. – Я понимаю… Какие могут быть комплексы?.. Он же просто чудо!
Демонстрируя полное отсутствие комплексов, рыжая стащила через голову платье, кинула его на стул и на цыпочках приблизилась к ванной.
– Милый! – заигрывающим голосом произнесла она. – Ты меня ждешь?
Мэнгри с интересом смотрел, как путана зашла в ванную и прикрыла за собой дверь. Он успел сделать еще два или три глотка до того, как рыжая с душераздирающим воплем вылетела из ванной, кинулась на входную дверь и, распахнув ее своим тренированным телом, вывалилась в коридор.
Еще несколько мгновений из коридора доносился топот ее ног и сдавленные вопли.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯРЫНОК. НАЧАЛО ТОРГОВОГО ДНЯ
Алхаз помочился на колесо «ЗИЛа» и, на ходу застегивая ширинку, направился в фургон. Ваха с заплывшим сиреневым глазом уже перевернул пустой ящик, накрыл его газетой и теперь расставлял стаканы и резал хлеб. Несмотря на испепеляющую жару, печка-буржуйка была разогрета почти докрасна. Стоящий на ней закопченный чайник урчал и исходил паром. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от нестерпимой духоты, Алхаз кинул тяжелую сумку на пол и расстегнул черную кожаную куртку. Правда, снимать ее не стал – без нее он чувствовал себя голым. Плеснул себе немного чая, пригубил стакан и поморщился от боли. Разбитые губы все еще болели.
Ваха молчал, ждал, что скажет Алхаз. Кидая на Алхаза жалостливые взгляды, он положил на стол несколько помидоров, наковырял в жестяной банке щепотку соли и высыпал ее на газету. Алхаз уже не мог спокойно смотреть на помидоры. Они напоминали ему его губы. Он взял кусок белого хлеба, вырвал из него мякоть и, скатывая из нее шарики, стал методично отправлять их в рот.
– Этот человек монголу очень нужен, – сказал он, наполняя стаканы крепким чаем. – И монгол готов заплатить за него огромные деньги. Такой шанс упускать нельзя. Когда мы привезем Вацуру, надо будет выторговать еще пять тысяч.
Ваха исподлобья взглянул на Алхаза и, обжигаясь чаем, спросил:
– А ты уверен, что мы сможем его привезти?
