золотое дно для частника. Из этого проистекают два следствия. Первое — создаётся значительный частный капитал, что крайне не рекомендовалось на этом этапе Джулианой.
— Капитал — это вид общественной энергии, — объясняла она, — и он создаёт предпосылки для развития тенденций, которые нам сейчас не нужны. Его главная потребность — непрерывный рост, и чем больше он растёт, тем сильнее к этому росту стремится. Процесс с положительной обратной связью, который не остановится сам, пока не всосёт в себя всё. Похоже на механизм образования чёрной дыры. При определённом контроле это можно использовать во благо, но на этапе буста капитал оттягивает на себя слишком много ресурсов и получает инструменты влияния на политику. Его интересы приходится учитывать, а оно нам надо?
Второе следствие — желающих получить концессию и сказочно озолотиться всегда больше, чем самих концессий. А значит, тот, кто решает, кому их дать, получает массу возможностей неформального воздействия. Именно эта коррупционно ёмкая функция и оказалась в результате у «Длани Императора».
Получив с санкции Катрин возможность вмешательства практически в любые процессы на местах, дланники воспользовались этим, полностью взяв в свои руки систему концессий. Если не вникать в детали (а Катрин не вникала), это выглядело вполне оправданным — решение проблем снабжения было одной из функций Длани. Перебои с поставками? — Меняем поставщика! А на кого именно — недостойные внимания Императрицы мелочи. В результате вскоре ни одна концессия не могла быть получена без согласия представителя Длани, и, по слухам, речь там идёт даже не об откатах, а о полном контроле над бизнесом концессионера. С теми, кто возмущался, поступали «по воле Длани» — то есть, фактически, в рамках внесудебной расправы. Возмущающиеся заткнулись, а дланники собрали в своих руках контроль над крупнейшими частными концессиями и плотно сели на финансовые потоки, глубину которых мы даже не можем толком оценить. Формально ни один дланник не владеет никаким имуществом. Фактически Длань владеет большей частью коммерческого капитала Меровии, контролирует все линии поставок, активно занимается кредитно-банковской деятельностью и уже пытается запустить свои инвестиционные механизмы.
Не думаю, что они откажутся от всего этого из-за какого-то там указа Императрицы.
Итак, первым делом — найти мой бронежилет. И не снимать его, даже идя в сортир.
Глава 4. Прорыв
— Ты уверен, что войну Длани надо было объявлять открыто? — спрашивает Катрин.
— Абсолютно, Кать. Они должны понять, что это моя инициатива. Ты будешь отмалчиваться, отказывать в аудиенциях и игнорировать — но и только. Это граф Морикарский ополчился на Длань, а Императрица всего лишь потакает своему консорту, будучи, при всех её достоинствах, просто беременной бабой.
— Они попытаются тебя убить.
— Лучше меня, чем тебя.
— Не лучше, — дуется Катрин.
— Ты без меня справлялась шесть лет, я бы без тебя и недели не протянул, — обнимаю свою любимую женщину я. — И бронежилета для беременных у нас нет. Единственный способ заставить эту кодлу проявиться — убедить, что они могут всё решить одним ударом. Иначе уйдут в тень, станут настоящим криминальным подпольем, теневой империей, и мы их потом никогда до конца не вытравим.
— Я люблю тебя и не хочу потерять.
— Я люблю тебя и обязан тебя защитить. Я всё ещё твой паладин, помнишь?
Я прекрасно понимаю, что этой публичной дефенестрацией повесил на себя мишень. Так и было задумано. Дланники должны быть уверены, что вся проблема во мне, что я тешу свои консортские комплексы, пользуясь беременностью жены. Убери графа Морикарского —и будет как раньше и даже лучше, потому что вдовая императрица с младенцем более управляема, чем замужняя и бездетная. Ей будет не до мелочей.
Сидеть сложа руки и ждать, пока меня попытаются грохнуть, я не собираюсь. В день объявления указа личная гвардия графа Морикарского, фактически заменяющая нам внутренние войска, проводит массовые аресты всех «открытых» дланников в регионах. Это официальные представители ордена, его, так сказать, лицо. Всё остальное — его жопа, она куда обширнее, но пока и эти сгодятся. Как минимум, «коммерсы», уж простите терминологию моей молодости, поймут, что их «крыша» не всесильна. Часть коррупционных схем развалится, часть процессов будет парализована, кто-то задумается о том, стоит ли платить дальше или лучше подождать и посмотреть, куда вырулит. А главное, виноват граф. Его люди, его действия, его ответственность. Катрин всего лишь указ подмахнула. Женщина, что с неё взять.
Аресты проходят, в целом, успешно. Слава телеграфу, шифрованные приказы приходят в нужный момент, фактор внезапности срабатывает, сопротивления почти нигде нет, а где есть — жертвы минимальны. Вооружённые отряды дланников не были готовы драться с гвардейцами, это вам не децимации крестьянам устраивать. В одном городке крупный карательный отряд заперся в здании регионального штаба Длани и пытался отстреливаться, но был забросан зажигательными гранатами да так там и сгорел к чертям. Остальные пытались разбежаться, многим удалось. Всё-таки графская гвардия слишком малочисленна. Но удар я нанёс хороший, и он был не последним.
Дланников в ранге «презренных», «ничтожных» и прочую шушеру мы просто заперли для дальнейшей фильтрации. Тем, кто не отметился в каких-нибудь зверствах, грозит максимум высылка на плантации Юга. Остальным не повезло — до отмены смертной казни Меровия ещё не докатилась.
А вот «скромных» и «простых» сразу потянули на допросы, каковые в здешней судебной системе представляют собой зрелище неаппетитное, но познавательное. Тут же взяли за жабры и тех, кто получал через них концессии. Это «новые меровийские» — коммерческая страта, формирующаяся из разорившейся мелкой аристократии. Им запираться резона нет, к доящим их дланникам они симпатий не испытывают, а графа Морикарского боятся. Правильно, кстати, делают.
Коррупционные схемы, как я и предполагал, мы вскрыли на раз-два, но это было не то, что я искал. Мне нужно было что-то реально громкое.
* * *
