Я поглядела на нее с подозрением — вроде совсем немноговыпили, а подругу так развезло.
— Не смотри так, сейчас все поймешь! —воодушевилась Ленка. — Я тебя слушала, теперь ты слушай и врубайся в моюситуацию.
Оказалось, что Ленка — ужасно занятой и деловой человек. Онаокончила Художественное училище имени Мухиной, то есть я и раньше знала, чтоона там училась. Но за прошедшие три года она успела не только его окончить, нои выйти замуж. Муж Ник учился на два курса старше и тоже художник. Но он неможет полностью отдаваться любимому делу, потому что молодой семье нужны деньгина квартиру. И Ник их пытается заработать всеми законными способами. Ленка жеодновременно делает три работы: иллюстрирует учебник арифметики для малышей,еще должна закончить рекламный компьютерный ролик для одной фирмы и нарисоватьобложку для душераздирающего детектива, это уже за мужа. То есть эту работувзял он, но никак не успевает, и Ленка должна это сделать за него.
— Прикинь, Золотая Ручка, — разглагольствовалаона, — дел по горло, а тут тетка моя совсем рехнулась! У нее, видите ли,юбилей подруги в Москве, и ей срочно туда нужно, хоть застрелись!
Я осторожно поинтересовалась: при чем тут тетка? Ленкавыпила одним духом полстакана минеральной воды и сообщила, что тетка ееработает сторожем в одном богатом загородном доме. То есть она там как быэкономка, но, когда хозяев нету, нужно только следить, чтобы отопительный котелне взорвался и трубы не замерзли или наоборот. Ленка не вникает в такиетонкости. Она у тетки единственная племянница, так что больше той не на когорассчитывать. И Ленка в принципе согласилась посидеть неделю за городом на всемготовом. Она думала, что спокойно там поработает, так даже лучше, никтоотвлекать не будет. Но она же не знала, что Нику срочно понадобится уехать поделам, а обложку он и не начинал. И рекламный ролик подвернулся, как назло.Отказаться нельзя — больше не предложат. А фирма очень серьезная, Ленка мечтаетпопасть туда в штат.
— И прикинь, Голубева, — продолжала она, —мало мне всего, так еще свекровь на мою голову. Вздумалось ей, видишь ли,именно сейчас прихворнуть! Это она так выражается — прихворнуть! А на самомделе это значит, что она валяется целый день в кровати и стонет.
— А чем она болеет-то?
— А черт ее знает! — разозлилась Ленка. — Толи у нее сердце, то ли давление, не то пониженное, не то повышенное. А тоголова просто кружится, и она даже с постели встать не может!
— Может, и правда болеет? — Я спрашивала простотак, здоровье Ленкиной свекрови меня совершенно не интересовало.
— Свекровь-то? — подскочила Ленка. — Да ятебя умоляю! Я раньше тоже так думала — вот, мол, женщина и вправду тяжелобольна. А тут как-то раз прихворнула она и велела мне продукты привезти. Я какпоследняя дура тащу на себе целый воз, она меня встречает, вся такая бледная,до двери еле дошла… Ну, посидела я немного, вдруг телефон у нее звонит, и такгромко там кто-то говорит про какого-то Эдика.
Свекровь на меня зыркнула, да-да, говорит, сейчас. Потомтрубку повесила и вытурила меня, даже чаем не напоила и спасибо не сказала. Ядумаю, неспроста все это. Спряталась неподалеку от парадной, десяти минут непрошло — вылетает свекровь вот на таких каблуках и, как скаковая лошадь,несется на угол — машину ловить. Тормознула «девяточку» и была такова! А тыговоришь — болеет она…
Я вообще ничего не говорила, но решила с Ленкой не спорить.
— И вот представляешь, как все удачноскладывается! — развеселилась она. — Тебе негде жить, так поживешьнеделю вместо меня, то есть вместо тетки, за городом. Делать там ничего ненужно, воздух свежий, еды полно, отдохнешь… А я тут поработаю спокойно.Прикинь: свекрови скажу, что уезжаю, она меня доставать не станет. Ника неделюне будет, так что я все успею.
— А тетка согласится на подмену?
— А чего ей не согласиться? — Ленка беспечномахнула рукой. — Ты — моя подруга, очень ответственная и аккуратная… Ну,решили?
— А с ним что? — Я показала на сумку, откудаторчала усатая черная морда.
— А про него ты тете Полине вообще ничего неговори, — посоветовала Ленка, — у нее, знаешь, пунктик на почвечистоты…
— Багратион — очень чистоплотный кот, — обиделасья.
— Но лучше его тетке не показывай, пускай он в сумкепосидит, пока она не уедет, ладно?
— Ладно, — со вздохом согласилась я, — у менявсе равно выбора нет.
Ленка достала мобильник и прямо из кафе позвонила тетке,поставив ее перед фактом замены. И вот уже мы с Багратионом сидим на вокзале вожидании электрички.
От станции к поселку вела хорошо накатанная широкая дорога,по которой изредка проезжали джипы и прочие дорогие иномарки. Я им даже непробовала сигналить — такие ни за что не остановятся, да и себе дороже, мало ликто там сидит за тонированными стеклами.
Тем более что идти оказалось совсем недалеко, меньшеполучаса.
Вдоль улицы возвышались высоченные глухие заборы. Именно недома, а заборы, скорее даже крепостные стены, за которыми почти ничего не быловидно — разве что где-нибудь мелькнет над краем стены черепичная кровля илитарелка спутниковой антенны. Зато ограды были на всякий вкус: и кирпичные, ибетонные, и металлические… На память мне невольно приходила Великая Китайскаястена.
Людей на улице вовсе не наблюдалось, так что если бы язахотела спросить у кого-то дорогу, то у меня возникли бы проблемы. Правда,Ленка мне так подробно все описала, что я шла вполне уверенно. Единственноеживое существо, встретившееся мне по дороге, была бездомная собака, довольнокрупная и серьезная, но вполне миролюбивая. Она пробежала мимо деловойпоходкой, не удостоив меня взглядом, — видимо, в этом поселке дажебездомные псы настолько круты, что я для них не представляю никакого интереса.Багратион сидел в корзинке совершенно тихо и каким-то образом даже пересталпахнуть котом — во всяком случае, местная собака не заподозрила о егоприсутствии.
Еще раз сверившись с запиской, я подошла к очередному забору— пожалуй, самому скромному на этой улице. Во всяком случае, он был деревянный,правда, из отличных, плотно пригнанных одна к другой досок.
На больших железных воротах даже имелась табличка с номеромдома. Число семнадцать на ней окончательно развеяло мои сомнения: я пришлаименно туда, куда надо.
Рядом с воротами в заборе имелась небольшая калитка, точнее— дверь, на ней — звонок и круглый глазок, совсем как в городской квартире.Правда, в моей квартире — точнее, в прежней моей квартире — и звонок, и глазоккуда скромнее. Я нажала кнопку и приготовилась ждать.
Минуты через две за стеной послышались шаги, иподозрительный женский голос осведомился:
— Это кто это?
— Софья, Ленина подруга, мы договаривались по телефону.
