— Соседка ваша, Москаленко! — так же резко рявкнула я, чувствуя, как печет зад и ноет плечо под тяжестью мешка.
И все бы ничего, да где-то справа от меня то и дело раздавались звуки сдавливаемого хохота. Динка, зараза эдакая, никакого сочувствия к пострадавшему тылу!
— А, Дашкина доча? Так чё шляешься тут? Шастают тут всякие, шастают, отдохнуть бабушке не дают! — не прекращая ворчать, страж порядка захрустела ветками, возвращаясь в глубокую засаду.
Господи, когда уже ей исправят телевидение?! Бабка без телевизора — зло тройное.
Мрачно поправив мешок, я оглянулась на Дину:
— Изверг!
Надежда пристыдить негодяйку успехом не увенчалась, подруга в ответ расхохоталась, не сдерживаясь. Вот оно — сочувствие педагога! А еще биологов жестокими называют.
Казалось бы, зачем взрослому и образованному человеку бояться темноты? Но либо я недостаточно взрослый, или, может, не шибко образованный, но темноты я все же боюсь. Почти никогда ночью без телефона не выхожу, хотя обычно объясняю это тем, что просто не хочу споткнуться. Верят мне или нет, уж не знаю, но говорить, что от любого шороха у меня обычно волосы дыбом стают, не хочется. Вот оно, последствие детских страшилок.
Прогулка по сельским достопримечательностям ночью — вообще отдельная тема и отдельный удар по моей психике. Но деваться некуда и приходится идти, по пути вспоминая все деревенские легенды.
Зябко кутаясь в халат, я быстрым шагом обошла дом, возвращаясь под спасительную крышу. По дороге старалась даже головы не подымать. Еще бы — в прошлый раз, когда кота на крыше увидела, едва ежика не произвела, а ору-то сколько было… Хотя, где-то в глубине души я все еще считала, что это не совсем кот был…
Ай, ладно, после бутылки абсента чего не привидится. Но сейчас-то я трезвая, значит, все нормально. Надеюсь.
Шорох травы за спиной совсем рядом со мной вынудил тихо ругнуться и почти влететь в дверь дома, захлопнув ее за собой. Напряженно прислушиваясь, я ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот тебе и нормально, вот тебе и трезвая, что за черт…
Додумать, что же все это могло быть, я не успела. В дверь вполне определенно и четко поскреблось что-то. В горле разом пересохло, колени подкосились, сознании так некстати протяжно завыло «Аве-Мария». Между тем царапанье за дверью становилось все громче, настойчивее, пока вдруг не затихло. И если кто-то думает, что я, снедаемая любопытством, открою — ничего подобного! Я идиот, но не настолько. С трудом отклеившись от двери, к которой прислонилась, я дрожащими руками быстро закрыла ее на крючок. Чуть переведя дыхание, я уже привычно включила подсветку на телефоне и побрела в комнату.
Все, памперс мне, ни в жизни на улицу ночью! Немного успокоившись, я побрела к комнате, стараясь не шуметь. Из-за высоких потолков акустика была чудесной, и мои скрипящие суставы вовсю аккомпанировали каждому шагу. Памятуя, что одна из половинок двери проходной комнаты очень уж любит внезапно открываться, я быстро подняла телефон, снова едва не схватив инфаркт. Свет отбился в зеркале, которое висело справа от двери, изрядно дернув мою потрепанную нервную систему.
«Фу, паскудство, что за ночь?» — подумала я, мрачно отодвигая в сторону тихо скрипнувшую дверь, но с высокого порога в другую комнату так и не ступила.
В первое мгновение задрожали руки, заплясал свет от телефона, который я держала в руках. Тот самый свет, что выхватил из темноты черную фигуру в капюшоне. Разом пересохло горло, вспомнилась религия и подогнулись ноги. Чувствуя, что не могу сделать и шага, я успела попрощаться с жизнью и дурным басом заорала что было духу:
— О, Боже!..
И пока я морально готовилась грохнуться в обморок, что-то пошло не по плану. Мрачная темная фигура вдруг совершенно не мрачно дернулась и завертелась круг оси. Эм, Голливуд меня к такому не готовил! Это что, клуб веселых и отходчивых в моем лице изобрел новый способ борьбы с нечистой силой?
В тот момент, когда эти мысли носились в одной половине сознания, вторая как-то отвлеченно начинала понимать, что никакого черного капюшона на фигуре нет, и не такая уж она и мрачная, да и высотой не поражает.
— Ты чего орешь? — испуганный голос Дины окончательно разрушил всю мистику атмосферы.
Колени, что и без того подгибались, разом отказались служить, и я просто сползла на пол, давясь истерическим хохотом. Ежики пушистые, вот это встреча, вот это призрак!
И все это не выглядело бы так глупо, если бы мой «призрак» вместо того, чтобы успокаивать меня, не расхохотался в ответ. Смех, сперва звучавший так сдавленно, уже скоро просто грохотал, и успокоиться мы не могли. Вернее, поначалу мы, казалось бы, успокаивались, но потом посмотрели друг на друга в свете фонарика, и хохот снова подступил к горлу.
Уже скоро я почувствовала, что болят не только живот и щеки, но и грудь. Понимая, что еще немного, и просто тресну от хохота, я попыталась встать на ноги и скрыться в комнате, но не вышло. С новым взрывом хохота я рухнула на порожек и оттуда продолжила дорогу уже ползком. Судя по звукам, Дина за моей спиной просто сползла по стенке, которой придерживалась, на пол от смеха.
Хотите универсальное средство от призраков? Записывайте рецепт: доводите дух до смеха, периодически подогреваете градус абсурдности, и вуаля — призрак обезврежен! Главное, самому не обезвредиться вместе с ним.
Добравшись на четвереньках до кровати, я с трудом забралась на нее и накрылась с головой подушкой, только бы не слышать хохот Дины. Этому дурику только дай повод посмеяться — захохочет и захохочется. Сколько так лежала, не знаю. Постепенно удалось успокоиться и мне, и Дине, затих понемногу дом, и я, вернув подушку под голову, начала дремать,
В этот момент в полной тишине вдруг раздался звук. Скрежет острых когтей о дерево, который я только недавно слышалазадверью.
«Так, Маша, ша!» — с трудом подавляя желание зарыться под одеяло с головой, я все же осторожно поднялась на локтях, оглянувшись на открытую дверь, от которой и раздавался звук.
В первое мгновение я пожалела, что не нырнула под одеяло, во второе тоже, а в третье…
