— Ворон, зараза, брысь! — раздраженно рявкнула я, бросив в сторону нагло горящих огоньков тапочек. Судя по негодующему мявку, попала.
Вот вам и вся деревенская мистика: две дуры-девки да котик-гад.
Глава 4. Ой чий то кінь стоїть, зубами клацає…
«О-о-ой, чий то кінь стоїть, зубами клацає…»
Раскаты сильного красивого голоса порадовали бы любого народника, но совершенно не вдохновили меня.
— У-у-у, изувер! — погрозив кулаком в сторону дома, из-за которого раздавалось пение, я мученически распласталась на кусте смородины.
Переплетение тугих веток отлично удерживало мои пятьдесят с весомым плюсом.
— Машка, хватит волынить!
Возмущение сверху, из густых зарослей яблони, где тоже проводился активный сбор урожая, вдохновил мало.
— Андрюх, отвяжись, а? — вяло предложила я, за что чуть не схлопотала по темечку засохшим яблоком.
— Андрей Михайлович, уйми свои таланты! — не менее возмущенно рявкнула Дина, по которой едва не попало то самое яблочко.
Фыркнув, Михайлович захрустел ветками, взбираясь выше. Мне же ничего не оставалось, кроме как потянуться за дежурной горстью ягод, испытывая острое желание выкорчевать проклятые заросли. Сэкономленные несколько сотен совсем не грели мои исцарапанные руки и сгоревший на солнце нос, но озвучивать возмущения я уже не рисковала. Кто сказал, что инквизиция осталась в далеком прошлом? Скажите родственникам, что дача — бесполезное и травмоопасное зло, и вас немедленно предадут анафеме и самым ужасным пыткам. Куда там дыбе — попробуйте вскопать огород после того, как по нему всю осень бодро гарцевало стадо буренок местного фермера, и поймете, что застенки инквизиции не так уж страшны.
Чувствуя себя рабом с ненормированным рабочим днем, я с остервенением принялась дергать несчастные ягоды, бормоча под нос проклятия на голову всех. Досталось и Андрюхе, что то и дело стряхивал на нас пожухлую листву с обломками веток, и Сереге, который сейчас изображал Пикассо в панамке, разукрашивая забор, и даже Дине. По сути, ей-то ни за что, просто попала под горячую руку.
Фитнес-клуб «Садочек» грозил затянуться до глубокой ночи, и фиг бы инструктор-папа дал маврам отдохнуть. Но на наше счастье судьба решила дать нам передышку, ниспослав спасение.
— Девчата, хватит уже, давайте в дом! — голос мамы раздался совершенно внезапно, из-за чего я едва не выронила почти полное ведерко с ягодами.
— Идем! — радостно воскликнула я, без всякого смущения сминая ветки, только бы быстрее оккупировать душ.
Возмущенного ворчания Андрея по поводу «девчат» я уже не слышала, стремительно мча вперед к цели.
Как оказалось, мчала зря, душ уже был прочно занят нашим Пикассо.
— Ну, что за собака ты такая… — уныло протянула я, обнимая ведерко со смородиной. Вот она, заслуженная кара небесная за неуважение к ближнему.
— О чем, черешня, шелестишь? — меланхолично раздалось из-за двери, вызывая острое желание отвесить кому-то пинок.
— О водичке и мочалке. — мрачно бросила я, понимая, что освободится душевая не скоро.
— И со мной пошла бы? — вкрадчиво поинтересовались под соблазнительный шелест воды.
— Пошла бы! — все так же мрачно согласилась я.
Еще бы! Учитывая, как часто нас посылают по одному и тому же направлению, сходить туда с ним нужно обязательно. Не расстраивать же местных навигаторов.
— Еще чего, не по тебе розочка цвела! — фыркнул нахал и затянул уже знакомый шлягер о несчастном лошадкине.
Понимая, что этого гада не переспорить, я выругалась и уныло поплелась обратно к дому. Если уж отомстить оккупанту не удалось, хотя бы урожай сдадим на руки рабовладельцу.
— На костре-е-е моя ведьма сгорела в огне-е-е…
Дурной вой, в котором с большим натягом можно было опознать пение, мог стать кошмаром для любого соседа в многоэтажке. Но, к счастью для всех, одним из немногих плюсов дачи значился «размеры участка». Не сказать, что были они огромны, и нас не было слышно, но возможность бросить что-то в представителей современной эстрады они существенно понижали.
— В огне-е-е… — заунывно вывела я, с удовольствием отхлебнув остывшего чая.
Ближе к вечеру жара спала, парни были посланы в магазин, а мы с Диной ушли в прочную оппозицию по отношению к узаконенной власти и отгородились от нее тарелкой с арбузом. И сколько бы власть в лице отца не давила на совесть оппозиции, мы свои рубежи не сдавали и на прополку идти отказывались. Отчаявшись приструнить распоясавшихся подчиненных, отец махнул на нас рукой и устроился за баррикадой, отвоевывая у нас кусок арбуза.
— Вот чего вы сидите, девки? Ни поработать, ни парня поймать. Пошли бы на дискотеку местную, подцепили бы.
Попытка пристыдить нас возымела прямо противоположный эффект. Подавившись последним глотком чая, я громко кашлянула. Ну, так-то я не спорю, подцепить можно и «кого» и «чего», да так, что потом и распрощаться был бы рад, да не выйдет.
— А мы принца ждем, на белом коне! — фыркнув, ответила Дина, сочувственно похлопав меня по спине.
При чем силу сочувствия я оценила, едва не уткнувшись в миску со шкурками от арбуза. Спасибо, добрая душа!
И пока одна добрая душа меня спасала, вторая, в лице горячо любимого родителя, скептически хмыкнула.
— Ну, да, куда таким кобылам, да без хозяина…
— Папа! — возмутилась я, глядя на бессовестно расхохотавшегося отца.
И этот человек еще будет говорить, что у меня характер плохой, и язвительности через край? Так семейное, все лучшее от вас же берем!
И пока я тихо обтекала, Дина не сдержала смешка и бессовестно умыкнула последнюю скибку арбуза. Я только и успела возмущенно закатить глаза и, гордо запахнув халат, подняться с лавочки.
— Оскорбляют здесь мое достоинство, уйду я! — глубоко обиженным тоном сообщила я и даже успела сделать несколько шагов от беседки, прежде чем замереть. — Елочки пушистые…
Конечно, понятно было, что два часа на покупку одной буханки хлеба — это как-то многовато, но подумать, что на «добраться до состояния «404 not found error» в глазах» этого хватило, я не могла. Не могла ровно до того момента, пока в калитку, шатаясь на каждом шагу, медленно не протиснулись двое товарищей.
— О, парни знают
