Природу с лопатой и сапой я категорически не любила, но этого никогда и никто не учитывал. Этот год исключением не стал, и начало отпуска я традиционно проводила в спартанских условиях обеденной для комаров.
Но, справедливости ради, было в этой ссылке и кое-что приятное. Компания. Да, вот на нее грех жаловаться. Первой ласточкой нашего сборища была Дина: яркая спортивная брюнетка с вечной улыбкой и легкой порхающей походкой. Красавица, комсомолка, истинный педагог! Когда эта дама начинала злиться, по струнке стояли все от учеников до историка, яро уверяющего, что таким тоном Чингисхан слал в бой полки.
Не скажу насчет Чингисхана, но, если уж Дина кого-то слала, люди шли. Не всегда по указанному направлению, но в нужном векторе точно.
И пока эта ласточка успокаивала хохот, я наслаждалась вторым ее талантом. Кроме командного тона, Дина за жизнь выработала еще и неплохие кулинарные таланты, что сейчас медленно, но уверенно приближало мою фигуру к идеальной форме. И не суть, что форма эта была ближе к кругу, главное, чтобы идеальному. В конце концов, пока в дверь протискиваюсь не боком — можно лопать. И меня ни разу не смущал образец спортивной красоты напротив — вот сейчас закончу с котлетками, утрамбую их кофейком, и можно поныть на тему собственной бесхарактерности, а пока… Где-то там оставался кусочек хлебушка.
Впрочем, пока я размышляла о плюсах подруги, она резво продемонстрировала минус.
— Эй, ты вообще-то худеешь! — возмутилась я, провожая взглядом последний кусочек хлеба, который Дина бессовестно умяла.
Вот так и оставляй провиант без присмотра.
— Я не худею, а ограничиваю питание до необходимого. Смысл не есть вообще ничего вредного? Как по мне, можно, но понемногу. — нравоучительно протянула она и задумчиво прищурилась. — Хотя, может, с хлебом стоит завязать, может, хоть тогда мой жирок куда-то денется…
Зря я решила заменить хлеб глотком чая. Очень даже зря. Чай пошел не в то горло, и на минуту я выпала из беседы, просто подавившись.
— Дина, ткни мне пальцем, где у тебя жир, в каких местах? — мрачно осведомилась я, искренне пытаясь определить локализацию пирожковых отложений.
Попытка закончилась ничем, отложения проявляли чудеса мимикрии.
— Как «где»? Везде! Я, что, в зеркале не вижу? — возмутилась Дина, вызывая у меня острое желание избавиться от всех зеркал в доме.
— Ану ша! Не смотри больше в зеркало, и проблема решена. — вскинув руку, торжественно провозгласила я, взявшись собирать со стола опустевшую посуду.
Снова рассмеявшись, подруга отмахнулась от меня. В этом вопросе у нас всегда были диаметрально разные позиции, и сдавать свой пост не спешил никто.
Что может быть хуже сельскохозяйственных работ на даче? Вообще многое, но для меня апогеем адовых испытания была уборка. Только за зиму наше семейство и друзья семейства умудрялись захламить небольшой домик массой хлама «на потом». При этом на какое «потом» рассчитывали, отправляя сюда погнутое колесо, ящик пустых бутылок и одинокий сандаль, представляла я слабо. Каждый год, приезжая сюда, мы дружным отрядом переквалифицировались в геологов и проводили раскопки залежей бесценного хлама. Каждый год почти все дружно отправлялось на свалку, и каждый год проклятые залежи все равно восстанавливались общими усилиями династии Плюшкных.
— Диныч, а нам этот завал макулатуры сильно нужен? — тоскливо уточнила я, заталкивая в мешок коробку, набитую аккуратно уложенными фантиками.
Спасибо вам, дядя Валера, без этой пачки фантиков мы бы не выжили точно. Никогда и ни за что.
— Мария Львовна, это не макулатура, а методические наработки! — нравоучительно ответила она, но на стопку папок и тетрадей, сложенных на столе, покосилась как-то не шибко уверенно.
— Так не все ведь, вдруг часть из этих «наработок» устарели и не нужны? Устроим костер… — чувствуя, что предложение попало на благодатную почву, мечтательно протянула я.
Да-а-а, все годы учебы я лелеяла одну большую мечту: собрать все конспекты, папки, зарисовки, сложить их во дворе и сжечь. Под песни и пляски с бубном сжечь. Увы, мечта так мечтой и осталась. Заменять занятия у подрастающего поколения биологов со своими наработками оказалось достаточно удобно, и аутодафе для них пришлось отложить на неопределенное время.
— Хорошо, давай посмотрим, что можно выбросить. — не особо упорствуя, все же согласилась Дина.
Инициатива, как известно, наказуема. Это я поняла через час, когда уборка намертво загрузила, а стопка с «не трожь, пригодится» уверенно росла в противовес «ну, это можно выбросить». Отчаявшись отвоевать у Дины лишний листок, я плюнула на все и, забравшись на стол, раскрыла ближайшую папку.
Кто же знал, что именно она заставит меня по-новому взглянуть на подругу?
— Эм, Диныч, таки ты еще тот маньяк… — задумчиво протянула я, отвлекая подругу от разбора тетрадей.
— Это еще почему? — возмутилась она.
Вместо ответа я со смешком вручила подруге папку с отчетом по ее летней практике. Раскрытая на странице с играми, которые она должна была бы проводить с детьми, папка живо заинтересовала меня аккурат после того, как я все же вышла из ступора.
— Ну, и что не так? Игры на свежем воздухе, «Паровозик». Главное условие… — поперхнувшись, Дина рассмеялась, едва не выронив папку. — …все участники на коньках.
Едва выговаривая сквозь смех, Дина захлопнула папку, обняв ее.
— Летом, на коньках? Дина, ты — маньяк! — тоже не сдержав смеха, я просто выхватила макулатуру.
Да, пожалуй, иногда полезно разбирать старые записи — столько всего интересного можно найти! Но каким бы веселым это занятие не было, на него мы убили слишком много времени.
К моменту, когда мешки с хламом были укомплектованы на улице стемнело.
В который раз убеждаюсь, что бабки — зло. А сторожевые бабки — отдельный подвид зла травмоопасного. Какие там ужастики, какой экстрим? Попробуйте в темноте пройти с мешком за плечами мимо двора такой бабули! Получите и заряд бодрости, и ударную дозу иглоукалывания от самодельной метлы из чего-то колючего. Каюсь, «из чего», в темноте разглядеть не смогла, не до того было.
— Да, баб Клав, Маша это, Маша и Дина, мусор выносим! — спасаясь от второго прицельного удара метелки, рявкнула я.
— Кака Маша? — подозрительно уточнили из зарослей смородины.
Как залезла еще туда, кочерыжка?!
