сидел на холке ее дальнего предка, свесив ноги и улыбался.
Вроде и веселиться особо нечему. Ноги гудят усталостью, спина ноет, а то, что ее пониже саднит от последствий ушиба недавнего падения. А также нарастающими в этом интимном месте мозолями, от жесткой, колыхающейся при ходьбе, острыми впивающимися в тело, лопаткам зверя. Да и спина, этого проклятущего тигра — это тебе не седло лошади, на котором удобно кататься, даже такому никчемному наезднику, как наш герой, который в своей, недолгой жизни, не разу — не то, что не сидел на лошади, но даже не имел теоретического познания о искусстве верховой езды. А вот теперь ехал, постанывал, сквозь сжатые в упрямстве зубы, но все же улыбался, вспоминая как забирался на это экзотическое транспортное средство:
Саблезуб, уныло опустив голову, подошел к Чащуну, и покорно замер. Всем своим видом выражая такую тоску, и безысходность, что создавалось впечатление, что он не свирепый хищник, а маленький ласковый котенок, который сейчас расплачется. Федору даже стало его жалко.
Улыбающийся дед, по-хозяйски, похлопал тигра, вытянувшейся рукой, по спине, потрепал по холке, зачем-то заглянул в рот, зверюге, оттянув нижнюю губу. Стукнул, щелчком пальцев, но торчащему оттуда клыку, и одобрительно крякнув, ловко запрыгнул, оседлав загривок. Обернувшись к все еще сидящему на земле Федограну, характерным жестом, похлопал ладонью, по стоящей дыбом шерсти, стоически терпящего все эти издевательства, зверя, обозначив тем самым место, куда должен был сесть парень, и молча, мотнув головой, пригласил устраиваться рядом.
Затем, хлопнув себя по лбу, как будто вспомнив наконец, давно мучавшую, но забытую в следствии склероза, мысль, обратился к угрюмо наблюдающему, за всем этим действием оборотню:
— Ты перекинься в волка, и беги вперед. Погляди, что там, да как. Местечко подбери для ночлега, мясца парного раздобудь, да хворосту для костра натаскай. Да не ленись. Ночевать там сам будешь, и мясо лопать тоже. Я-то вас покину. Дел у меня много скопилось. Вон уже тигры от рук поотбивались, за три дня недосмотра.
Он отвесил подзатыльник, вжавшемуся в плечи, несчастному тигру.
— Шастают, понимаешь, где не попадя, жрут там всякую гадость, а мне потом лечить их. — Он снова шлепнул ладонью по светло-серой, в черную полоску голове. — Все беги, не задерживайся.
Перекидываться, как сказал дед, а если выражаться более современным языком — трансформироваться, оборотень приступил незамедлительно.
Ничего жуткого и кроваво-зрелищного, чего ожидал увидеть наш герой не произошло. Вул сдулся, как лопнувший воздушный шарик. Хлопком свернулся внутрь себя — в серую подрагивающую, зависающую в пространстве, точку. Затем, спустя буквально пару минут повисев в таком сжатом состоянии, с таким же хлопком развернулся в матерого волчару, с разорванным правым ухом. Произошло это все как-то буднично, и совсем даже не впечатляюще.
Рыкнув, на прощание, оскалившейся пастью, он унесся огромными скачками вперед по тропе. Наблюдающий за всеми этими манипуляциями дед, зевнул, прикрыв ладонью рот, и обернулся к все еще сидящему на земле Федору.
— Ну а ты, что замер. Дополнительного приглашения требуешь? Залазь давай и поехали. Устал я уже от тебя. Спать хочу.
Дальше, под хохот сыпящего шуточками и обидными комментариями ехидного дедушки, начались мучения будущего богатыря. Так как со спортом он не дружил, от слова совсем, то первая попытка закончилась полным фиаско, и отбитого при падении, заднего места.
Решив повторить трюк колдуна, по запрыгиванию на круп транспортного средства, он, не рассчитав сил, и не допрыгнув и до середины (животина обладала ростом доброго скакуна першеронской породы, отличающейся своим немаленьким размером), пребольно стукнулся о твердый бок зверя, и сбив дыхание, шлепнулся, на землю, открывая рот в попытке вдохнуть, вдруг став непослушным и густым воздух.
Прийти в себя помог, как всегда, заботливый подзатыльник. Сообразив, что запрыгнуть лихим кавалеристским манером у него не получится, Федор решил использовать грубую силу.
Вцепившись во вздрогнувшую, видимо от боли, шкуру, он попытался подтянуться, заперебирав при этом соскальзывающими ногами. Шерсть лезла в рот, и ноздри, и глаза, прилипала к вспотевшей коже, но он не прекращал попытки доказать, этому противному деду, что он тоже что-то может в этой жизни. Увы, реальность оказалась жестокой, а сил слишком мало, чтобы ее преодолеть. Закончилась очередная попытка, как и первая, на земле, в позе загорающего на пляже, отдыхающего человека, раскинувшего руки и ноги для принятия очередной порции ультрафиолета, и непременным, мотивирующим подзатыльником.
Решивший не сдаваться, наш герой вновь бросился, в третий раз, в бой, прибегнув к тактике второй, менее болезненной, для тела, попытки. Скорее всего, она то же бы закончилась на земле, но на помощь, видимо сжалившись наконец, пришел хохочущий Чащун. Он схватил Федора сзади, за рубаху, и как нашкодившего котенка, без всяких усилий усадил на спину льва.
— Давай, вперед. — Скомандовал он когда немного успокоился, зверю, и развернувшись в лучших традициях джигитовки, лихо перекинув ноги, развернулся лицом к парню, сев саблезубу на голову, как на табуретку, между ушей, и закинув одну ногу на другую.
— Повеселил ты меня, — улыбнулся он, покачиваясь в такт движению, и окутавшись табачным дымом. Давно так не смеялся. Но все же давай поговорим серьезно. Попытаюсь объяснить: что от тебя жду я, и все прочие духи и боги, и для чего тебя вытащили в прошлое. Только прошу не пугайся заранее и не падай. — Он вновь рассмеялся, окутавшись клубами дыма. — Прости, вспомнил как ты ногами махал. Больно уж смешно это у тебя получалось.
Ну так вот. Ты должен убить Горына. Эй ты чего это. — Сильная рука перехватила пытающегося свалиться от услышанной новости Федора. — Я же просил не падать. Никто тебя на казнь посылать не собирается. Успокойся. Время у нас много. Это только Ягира условия поставила, чтобы, значит, за год ты воином стал, но так она ведь на то и дура-баба, да и это дело нехитрое, мечем махать научится, времени хватит, а вот наше с тобой дело спешки как раз не потерпит. Для начала ты стать истинным богатырем должен. Пройти огонь, воду, да и медными трубами не помешает испытать тебя, дело это не быстрое. Спешки не терпящее.
Вот как ты думаешь, зачем я е тебя к Митроху в Новгорад отправил? Молчи, вижу, что не знаешь. Воевода будет из тебя воина делать. Научит на лошади сидеть, оружием владеть, да и вообще, введет тебя в курс местных обычаев и правил.
Предупреждаю заранее. Он не в курсе, кто ты, и от куда, и для чего. Не нужны ему такие знания. Лишние они. Для него ты потерявший память, найденный
