запоминают и при случае могут отыграться. Залезают однажды в кабину трое: начальник депо, начальник цеха и машинист-инструктор. Мой Вася и дар речи потерял — суетится возле контроллера.
— Поехали, поехали, — подсказывает один из начальников, — сигнал-то открытый.
Начальник депо сел на инструкторское сидение, начальник цеха — у вертикальных печей, за спиной машиниста устроился, инструктор подпирает заднюю стенку кабины.
Я выкрикиваю показания сигналов.
Вылетаем на красный. Машинист сбрасывает главную рукоятку на нулевую позицию.
— Тормозить же надо — красный! — подсказывает начальник цеха.
Машинист тормозит, хотя в этом месте подъем и поезд без торможения затянуться может.
— А почему у вас такая большая утечка из уравнительного резервуара? — спрашивает начальник цеха.
Машинист не знает, что ответить: и рукоятку тормозного крана потрогает, и на манометр заглянет — даже пот выступил от волнения и на носу повисла каплюшка.
— Прошу не отвлекать машиниста от ведения поезда: на красный сигнал едем! — нашелся я.
Начальник депо, покосив на меня глазами, взглянул с усмешкой на начальника цеха и совсем развернулся к машинисту-инструктору. То ли одобрил мои действия, то ли с насмешкой к ним вроде бы: «Ничего себе, воспитали помощничка!»
А мне что, детей, что ли, с ним крестить?
— Желтый! — кричу я. Пока скорость набирали: — Зеленый!
Начальство ехало молча. На первой же большой станции начальник депо попросил остановить поезд и, забрав наши формуляры, все вышли.
— Что же ты с начальством так разговариваешь? Теперь напишут в формулярах не знаю чего!
— А как надо? Пусть экзамены в депо устраивают, а не тогда, когда едем на красный!
— Да гляди же, гляди за ними, куда пойдут!..
Открываю окно — наблюдаю.
Начальник депо с машинистом-инструктором закурили, начальник цеха на предложенную папиросину отрицательно покачал головой — пошли по направлению к дежурному по станции.
— Начальство исчезает — можем ехать! — кричу, обернувшись в кабину.
— Тормоза-а перезарядили! — вдруг взвыл Вася.
Вскакиваю с сидения и к нему — манометры тормозной магистрали и главных резервуаров показывают одно и то же давление.
— Беги отдаивай! — приказывает машинист.
Выскакиваю из кабины и подбегаю к первому вагону, чтобы тянуть за спусковой клапан воздухораспределителя.
— Что случилось? — кричит машинист-инструктор.
— Тормоза перезарядили!
— Беги в хвост — в голове я проверю! — приказывает инструктор.
Бежать трудно: снежные заносы, тяжелая одежда…
В голове поезда ныряет под вагоны и начальник цеха. Только начальник депо стоит, заложив руки в карманы темного овчинного полушубка, и наблюдает за беготней нашей. Простоял поезд на станции больше двадцати минут, на перегоне вновь пробовать автотормоза надо, и Вася перезаряжает их вторично.
Тронулись со станции, разогнались, но машинист, видимо, не довел главную рукоятку до ходовой позиции, и я почувствовал запах гари. Пошел проверить, где что греется в высоковольтной камере. Осмотрел щитки ящиков сопротивлений — обнаружил один нагретый, — возвращаюсь в кабину, а машинист стоит при открытой двери и меня дожидается.
— Ну что там? — спрашивает.
— Да ничего: сопротивление одно нагрелось!
Возвращается он к контроллеру, и только вышел я в дверь кабины, как услышал:
— Опять перезарядили-и!
В мое отсутствие он решил сбросить на «нуль», одновременно и тормоза попробовать.
Подошел я к манометрам, посмотрел — та же картина. А рукоятка крана машиниста не доведена до второго, поездного, положения.
— Ну, Васенька, — говорю, — теперь ты свою резвость показывай: что за машинист, когда за дорогу второй раз тормоза перезаряжает! Беги сам — я и с места не сдвинусь!
Сел и посиживаю на своем сиденье. А он побежал. От пота мокрый примчался, волосы ко лбу прилипли… Хватая воздух ртом, тут же взялся за рукоятку контроллера, но первая же станция нас остановила — дежурный красный фонарь выбросил. Оказалось, вагон в хвостовой части по рельсам полз — не отпустил тормоз. Ползуны такие, что вагон пришлось отцеплять на станции. За это нас — на «ковер».
Спрашивают меня:
— Почему машинист, а не вы, помощник, по поезду бегал?
— Я ему что, собачка — вдоль поезда носиться? Он будет перезаряжаться раз за разом, а я бегай! — ответил с вызовом.
Что тут началось!..
Машинисты старые кричат: «Гнать таких с транспорта!..»
Успокоили их со сцены, где начальство за красным столом сидит, и инструктор взял слово:
— Этот помощник машиниста — случайный человек на транспорте, хотя и права управления имеет. Освобождаться от таких людей надо, и чем быстрее, тем лучше!..
— Да не гони — сам уйду: я вам не Вася, дрожать перед вами не буду! — сказал и пошел с оперативного совещания.
Кончилось совещание, а я уже дожидаюсь начальника депо с заявлением. Прочитал он.
— Быстер на решения! Но ведь вы больны другой болезнью — отсутствием этики.
— Ничего подобного! Совершенно здоров: медкомиссию проходил недавно!
— Ну! Ну! — усмехнулся начальник и написал: «Уволить согласно заявлению».
Другой специальности я не хотел. Переезжал от депо к депо за сотни километров и всюду слышал: «Нет, своих девать куда, не знаем!»
Электрификация Сибирской магистрали шла хотя и быстро, но кадры были лишними — на электровоз ведь на одного человека меньше надо, чем на паровоз, — переучивали своих паровозников.
Непредвиденная остановка
Я устал, ничего не делая, измучил себя мыслями, так ничего и не придумав. И вот лежал на средней полке вагона, и поезд уносил меня ближе к родным местам.
Иногда кто-нибудь постукивал по моим ступням: «Эй, дядя, прибери-ка ноги!» — и я их подтягивал, автоматически и беззлобно, вскоре, впрочем, забываясь, и тогда вновь мои ноги в белых тещиных носках свешивались с полки.
«Да куда же я поеду?» — неожиданной тоской пронзила мысль.
— Ребята, вы из какого города? — спросил, свесившись с полки, весело поющую молодую группу.
— Из Кургана, а что? — донеслось из темноты.
— Электрификация железной дороги здесь закончилась?
— Не-ет, идет все: на Петропавловск участок пускать вот-вот будут.
— Город скоро?
— Да вот сейчас к нему начинаем спускаться.
Услышав такой ответ,
