Бурже и его оркестр в 385 человек, и т. д., при чем считается особенным шиком, если Поль Бурже будет ставить обозрения, которые Париж увидит лишь через год или два. Следует отметить, что Америка, в особенности С. Штаты, увлекается иностранным искусством.
Американская пресса подняла по этому поводу шумиху.
Юрок полагает, однако, так же, как и большинство музыкальных критиков и деятелей, что это понятно:
«Такая молодая страна, как С. Штаты, не может расчитывать на самостоятельное искусство и заимствует все лучшее из европейского, в частности русского, искусства».
Так всегда «молодость» искупает все американские грехи, по мнению американцев.
Как частность, в связи с модой на русское искусство, возникает серьезный вопрос о русских артистах и музыкантах в Америке.
«Конечно, – говорит Юрок, – после огромного успеха „Художественного“ и „Летучей мыши“ (в Америке это „обвинение“ имен считается вполне серьезным и законным) влияние русского искусства необычайно возросло.
Конечно, после головокружительного успеха и триумфального турне Шаляпина, Анны Павловой и др. слава русского искусства сильно возросла. Произведения Мусоргского, Глазунова уже фигурируют в программах наших театров. Это верно. Но отсюда не следует, что американцы будут интересоваться тем, хотя бы и русским, искусством, которое не имеет успеха в Европе и России.
Художественники, Шаляпин, Балиев, Павлова, Рахманинов, эти великие артисты, сразу могут „устроиться“ здесь. Но нахлынувшие сюда в массе из Германии и других стран средние русские артисты должны знать, что театральный рынок Нью-Йорка насыщен уже до крайних пределов».
Таковы – повторяем – заявления Юрока.
Приезжающие артисты «среднего калибра» являются к его агентам с просьбой об устройстве турне и торопят при этом агентов, не зная, что, помимо невозможности устраивать турне среднему артисту, в Америке импрессарио организует поездки за год вперед.
Продажа же билетов на будущий сезон, открывающийся в августе-сентябре, начинается с января.
Вообще, русские актеры, музыканты, переполнившие рынок, находятся в тяжелом положении. Певцов можно пристроить только в водевили, музыкантов – в небольшие оркестры. Легче устроиться в провинции, но туда никто не хочет ехать.
Берлин уже бомбардирует телеграммами об отъезде новых сил, которым следовало бы переждать кризис, по мнению «хозяина».
Беседа с Юроком закончилась совсем весело и неожиданно.
Пожимая руку, Юрок заявил, что русским артистам следовало бы организовать… профсоюз для регулирования наплыва русских сил и для моральной и материальной поддержки на первое время.
Юрок выразил надежду, что американские круги охотно пойдут этому навстречу, а он готов первый… внести свою лепту.
Представьте себе «хозяина» в роли организатора профсоюза для защиты труда эксплоатируемых в американских условиях, и станет ясен комизм положения.
Нам вспомнилась жалоба одного китайца из прачечной в переулках Арбата:
– Умнай казаина… жулика казаина.
XV.Исключительная откровенность в Америке
Личность Синклера всегда привлекала большее внимание в Европе, чем в самой Америке.
Американцы его не любят, считают, что Синклер говорит и думает только о себе и не заслуживает поэтому «достаточного» уважения.
Статья профессора Лондонского университета Джона Адамса в «London Bookman», под заглавием: «Исключительная откровенность в Америке», освещает этот вопрос и объясняет, почему в большинстве американских библиотек нельзя найти последние книги Уптона Синклера:
За последнее время мы слышим очень много об американской цензуре над литературой и театром, и нам кажется, что на западных берегах американского океана (т.-е. в Америке) свобода слова ограничена больше, чем на восточных (т.-е. в Англии). Однако, мы должны опровергнуть это мнение после появления одной книги в Пасадена (Калифорния).
Когда я говорю «появление», я разумею, что книга была отпечатана и поступила в продажу. Она не появилась, как все другие книги, с именем какого-нибудь издателя на обложке. Автор, очевидно, не мог найти ни одного издателя, решившегося взять на себя ответственность издать такой «откровенный труд».
Без сомнения, имеются и другие писатели, выражаюата§Л.¥^*^ такие же крайние убеждения, хотя не в столь сильной форме, но у этих писателей нет средств для издания своих собственных трудов, и они не достаточно знамениты, чтобы получать помощь от посторонних.
У Синклера же порядочный запас храбрости, и он уже добился того, что его друзья называют «славой», а его многочисленные враги «известностью».
Во всяком случае он признан всеми, как человек обладающий большим дарованием, и весьма немногие станут отрицать, что он «известен всему цивилизованному миру», как выразился сам Синклер.
Он в состоянии издавать свои книги и, должно быть, с выгодой для себя.
Он сам указывает на это, когда, в связи со своей книгой «Медный жетон», говорит: «девяносто тысяч экземпляров этой книги были проданы в течение 6-ти месяцев. Книга была издана мною самим, объявлений не было, и только несколько разбросанных по многочисленным изданиям обзоров сообщили публике о ее появлении. Это значит: американская публика хочет узнать правду о своих газетах».
В этой книге Синклер нападает на американские газеты, называя их покорными инструментами в руках капиталистов.
Он убежденный социалист, и еще во время своего студенчества в колумбийском университете в 1896-7 гг. он мечтал о создании книг, которые вскрыли бы все тайные стороны капиталистического строя. Он до сих пор убежден, что капиталисты овладели не только орудиями продукции, но также и теми орудиями и факторами, которые создают то или другое общественное мнение.
«Джунгли» были его первым ударом и разбирали подробно индустриальные и экономические условия Америки.
«Медный жетон» перенес атаку на журналистов, и туг Синклер старается доказать, что американская пресса находится всецело в руках капиталистов; капиталисты, поставив газеты в материальную зависимость от платных объявлений или же просто откупая и заведуя газетой, добились полной власти над прессой. Оппоненты же класса собственников не имеют доступа в прессу, когда они хотят там поместить открытую критику настоящего положения вещей. Недавно изданная книга «Гусиный шаг» направлена против американской системы образования.
Синклер заявляет, что вся система высшего образования в его отечестве устроена исключительно в интересах капиталистов: капиталисты захватили университеты и распоряжаются ими искусно и бесцеремонно для достижения частных целей денежного класса Америки.
Синклер указывает на ограничение свободы прессы, но самым лучшим аргументом против такого обвинения является факт распространения с полной свободой книг Синклера. Он не стесняет себя в выражениях. Он высказывает свои суждения самым прямым и ясным образом.
Он не стесняется выпадами против частных лиц из живущих еще современников; он называет их фамилии и характеризует их самым нелестным и бесцеремонным образом.
Эпитеты в роде: «слабый!», «врун», «старый пройдоха» – употребляются им щедро и свободно. Английские читатели протирают себе глаза и не могут понять, как Синклер может
