добрая волшебница предложила нечто, неприлично напоминающее обман. Поэтому обратный оборотень чувствовал себя неуютно. Настолько неуютно, что даже однажды вечером обратился в рыжего пса и погулял вместе с Дашей и сыном по мокрым осенним улицам, гордо неся в зубах палку. Но от беспокойства это не очень-то помогло, иначе никак нельзя объяснить, почему это ему приснился еще один странный сон. Какой сон? А вот такой сон.
И опять снилась Хэму какая-то ерунда.
Снилось ему, что он по какой-то причине оседлал грифона и парит сначала над городом, а потом над обширными полями, его окружающими. И видит он то, что нельзя назвать иначе, чем противостояние. Какую-то некрупную реку видит он. Может, Лугу, а, может Сестру.
И на одном ее берегу стоит войско Небесного Владыки. Алые и бирюзовые стяги развеваются на ветру, воины в полном вооружении стоят рядами и не шелохнутся, словно это сама знаменитая глиняная армия, сорок тысяч небесных дев (или около того, сосчитать-то нет никакой возможности) в роскошных нарядах замерли в причудливых позах, демонстрируя мастерство древнего боевого искусства. Сам повелитель небес в золотых с чернью доспехах стоит под расшитым знаменем, и на знамени этом ярко выделяются иероглифы «Порядок» и «Благоденствие».
С другой же стороны речки раскинулось другое войско. Множество кошек и котов поджали хвосты и уши и щерят зубастые пасти. Тучи птиц собрались над их головами и клекочут протяжно. Разнообразные волшебные твари: грифоны, сфинксы, гарпии и фурии, ангелы и демоны теснятся на другом берегу. Среди них особо выделяются атланты и кариатиды, поигрывающие мускулами на непривычно опущенных руках, и во главе этого войска стоит сам Петербург, одетый в скромную серую куртку, и Прекрасная Незнакомка с развевающимися на ветру волосами.
И вот сейчас должен начаться бой ни на жизнь, а на смерть. И всё из-за кого? Из-за Минчжу и Лун Сюя, из-за Драгоценной жемчужины и Золотого дракона. Но где они сами, где их любовь, которая могла бы смягчить сердце разъяренного Небесного владыки? Скрылись, сбежали, воспользовавшись суматохой, а теперь нам расхлебывать?
И два чувства разрывают сердце Хэма. С одной стороны, хочется ему присоединиться к своим и принять участие в битве. А с другой стороны, понимает он, что враждой ничего не решить.
«Нет, нельзя драться, нельзя!» — подумал Хэм и с этими словами проснулся.
После Покрова
Десятого октября Кондратьевна была не в духе. Да и с чего радоваться-то? Весь день льет дождь стеной, мокро, вязко — не продохнуть. Забегала к крестнице — Нютка сидит, насупившись, выпятив пухлые губки, и тоскует-переживает по Семен Семенычу, которого отдала в чужие руки. Хотела испечь рыбник — дрожжи кончились, а идти за ними в магазин в такую сырость не хочется. От этого китайского жениха, как окрестила Лун Сюя волшебница, пятый день весточки нет «Вот тебе и Покров — день!» — махнула, наконец, рукой старушка, и чуть ли не в восемь вечера улеглась спать.
А проснулась рано. Еще темно, но видно — небушко ясное. На западе садится полная луна, на востоке розовеет восход — его старушка видеть не может, но зато хорошо видит отблески восходящего солнца в окнах дома по улице напротив.
Ай! А не заглянуть ли самой, что там происходит во дворце Небесного Владыки. Налила в щербатую миску воды из-под крана, дунула на воду — побежали круги, а как бежать перестали, все увидела Кондратьевна: и что было, и что есть и даже немножечко, что будет.
Видит старушка: собрались гадальщики во дворе повелителя неба. Чертят схемы, сверяют звезды — рисуют гороскопы Минчжу и Золотого дракона. И по всему выходит, что это хорошая пара. Небесный владыка, с одной стороны, злится — не хочется ему признавать, что брак обещает быть удачным; с другой стороны, очень ему хочется заполучить кота о семи жизнях — никогда еще ни у кого в сказочном мире такого кота не было. И, хоть владеть им придется в тайне, распирает властелина от гордости и осознания своего величия.
Покончив с гороскопами, принялись бросать кости, изучать линии жизни, гадать по книге перемен — выбирать благоприятный день для свадьбы. А подходящий-то — вот он! Через пять дней всего торжество, и как тут все успеешь! Небесный владыка хлопнул в ладоши, созвал лунных дев, созвал мастеров и мастериц и повелел им в четыре дня изготовить для дочери приданое, какого не бывало еще в свете. Чтоб шелка были самые яркие, жемчуга — самые ровные, зеркала — самые гладкие, чтоб яшма и нефрит высились горами, а драгоценным фарфором были полны сундуки.
Скоро, скоро свадьба! За Минчжу уже послали в лунные владения, Лун Сюю уже справили новый богатый костюм. Небесный владыка уже выкрасил ногти в дивный лазоревый цвет с золотой каймой, лунные девы несметное количество раз повторили церемониальный танец. Все уверены — праздник будет на славу, не опозорятся.
Вздохнула Кондратьевна, вылила воду из миски и сказала грустно: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь!».
Там пышная свадьба была
Свадьба была, действительно, пышная. Казалось, все золото, жемчуг и прочие драгоценности, от которых ломились подвалы дворца, выставили на показ. Кощей бы не одобрил подобного расточительства! Всем сорока тысячам лунных дев, даже тем, которые охраняли отдаленные границы государства и никак не могли появиться на торжестве, пошили новые платья потрясающих разум расцветом. Всем дворцовым служкам справили праздничные наряды и сапоги. Доблестные воины сияли новейшими доспехами и потрясали украшенными алыми и золотыми шелковыми нитями с помпонами на концах копьями.
Столы ломились от яств. Оставляя в стороне сложные названия, там были свинина, не отличимая по вкусу от карпа, речная рыба, которую всякий бы принял за зайчатину, курица, искусно выдаваемая за феникса, баклажаны, пахнувшие, как грибы и грибы, не отличимые от кальмаров, множество фруктов во льду, рисовых колобков и масса разнообразных соусов, потрясавших воображение и небо. И, конечно, были там печень дракона (хотя, по-моему, это не слишком вежливо по отношению к Лун Сюю) и лапы барса (который тоже непонятно чем не угодил Небесному Владыке).
Молодые были разряжены в пух и прах. На них были костюмы из шелка чистейшего алого цвета, затканного золотыми хризантемами и фениксами, что означало пожелания долголетия и благоденствия. Лицо Минчжу было полускрыто множественными золотыми шнурами с жемчужинами на концах, которые крепились к изящному алому гребню, венчавшему ее сложную прическу. Вообще прекрасная дочь Небесного Владыки в этот день была необыкновенно хороша! Двигалась она изящно
