у них такие теплые и добрые: Бобрава, Таволжанка, Белый Колодец…
— Но одно село называется сурово, — начала я военный эпизод. — Три с лишним века тому назад нарекли его Солдатским. Здесь проходила засечная черта — линия обороны южных границ Русского государства. Поистине солдатская судьба выпала ему в Великую Отечественную.
…И я представила телезрителям находившегося в зале председателя исполкома сельского Совета Михаила Денисовича Тверитинова. В семнадцать лет председатель ушел из родного села воевать.
Внезапно навстречу Тверитинову из-за кулис вышел Владимир Ивашов, чья актерская молодость, актерская биография знала такой пронзительный по чистоте, свету, мужеству взлет, как его герой — солдат Алеша из «Баллады о солдате». Ивашов стал читать стихи о селе Солдатском, стихи, написанные Михаилом Денисовичем Тверитиновым:
Кто дал названье это,
В сознанье чьем всплыло?
Живет на белом свете
Солдатское село.
Но вот запахло жженым,
Огнем вспылал закат.
И проводили жены
Пятьсот своих солдат.
Репьями беды висли.
И вот уж обрело
Названье в полном смысле
Солдатское село.
Стожильными, бедовыми
Их сделала беда.
Как страшно: стали вдовами
Навеки, навсегда.
После этого я познакомила телезрителей еще с одним человеком — парторгом колхоза «Россия» Николаем Николаевичем Кузюлевым. Войну он встретил мальчишкой. Ивашов прочитал его воспоминания:
«Дорога моего села. Кажется, по-особому светило солнце, в палисаднике дома цвел подсолнечник. А по пыльной дороге без конца ехал и ехал обоз. Много мужчин, женщин, детей. Играют гармошки, кто плачет, а кто песни поет.
Запомнились слезы. Это село провожало своих первых посланцев на фронт.
И снова проводы — осенью. Запомнилась грязная дорога, никто не пел, не играли гармошки. Уже много горя принесла война. В село пришли первые похоронки, южная часть нашего района была оккупирована немцами. Были слезы, но никто еще не знал, сколько предстоит вылить их на этой дороге.
И еще много, много лет наши женщины выходили за село на пыльную дорогу, а ночью вздрагивали и просыпались от каждого шороха и стука, и все с одной мыслью: "Может, это он?" Состарились матери, ожидая сыновей, истосковались жены по мужьям. И потом, когда через 25 лет уже в другом месте пролегла по моему селу асфальтированная дорога, оставшиеся в живых матери и жены по-прежнему ждали своих сыновей и мужей с той дороги, по которой они провожали их в сорок первом…»
Ивашов читал, а в сознании моем шел параллельный монтаж — большак в селе Солдатском и дорога в «Балладе…», по которой было уготовано идти матерям, потерявшим сыновей, невестам, не дождавшимся солдат с войны, и ощущение, что читает не артист, а солдат Алеша.
Мы с Ивашовым назвали цифру — двадцать миллионов советских людей погибло в Великой Отечественной войне. Из села Солдатского ушло на фронт 530. Не вернулось 386. Из села Малая Михайловка ушло 400, не вернулось 208.
И вот Ивашов берет интервью у пяти оставшихся в живых.
Как и положено в нашей передаче, заранее он с ними не встречался, кто есть кто
— не знает. Но какой же искренней получилась эта беседа! Солдаты разговаривали с ним не как с артистом, а как с солдатом. Настолько велика магическая сила «Баллады…».
Ивашов:
— Представьтесь, пожалуйста.
— Бывший старший лейтенант Немерцев.
— Про вас мне рассказывали, что вы воевали недалеко от дома?
— Да, в тридцати километрах от Белгорода.
— Сколько раз были ранены?
— Четыре.
— Где закончили войну?
— В Восточной Пруссии.
Ивашов:
— Теперь прошу вас представиться.
— Скориков Михаил Матвеевич.
— За что две ваши Красные Звезды?
— За «языков».
— А орден Ленина?
— В колхозе получил. Уже за мирный труд.
— Значит, подвиги продолжаются?
И еще:
— Пономарев Алексей Тимофеевич. Воевал в понтонных частях, но был связистом. Только наведут наши ребята мосты, как связь подавай.
— Орден Славы за что получили?
— Это было в конце войны. Прервалась связь. Я пошел на задание, шел по проводу, пока не нашел обрыв. Взял оба конца и держу в руках, соединить нечем. Но задание выполнил.
Дмитрий Алексеевич Мощенко дважды за войну встретил на поле боя своих односельчан — одного под Гомелем, а второго в Румынии. Такое не часто случалось на войне. Сейчас оба они живы и работают. А на Ивана Константиновича Мощенко в родную Малую Михайловку пришла похоронка. Но мать его дождалась светлого часа — сын дошел до Берлина, расписался на рейхстаге. Встретила она сына на большаке…
Пять солдатских судеб, пять человек. Их не пришлось разыскивать. Все из одной деревни. Еще одно свидетельство массового героизма в Великую Отечественную войну, и ведущий, артист Владимир Ивашов, дал это понять со всей очевидностью. Мне бы не удалось с такой энергией и так лаконично провести эти интервью. Чувствовалась солдатская хватка, хотя Ивашов не играл солдата, равно как не играл и роль ведущего. Просто был солдат Алеша, и ветераны почувствовали это. Так возникло общение от всей души.
Есть такой обычай в Малой Михайловке. Девятого мая жители села идут в Меловые горы к родникам, приносят крупу, масло, соль. Варят кашу, а делают это только мужчины — бывшие солдаты. Костры разжигают, подвешивают на треножниках огромные котлы и терпеливо ждут. Столы накрывают и под солнцем и в ненастье прямо на улице. Едят в этот день кашу все — и мал и стар, а тому, кто уже не может прийти, ее приносят в дом дети. Костры полыхают до рассвета, и до рассвета память человеческая приглашает к столу всех односельчан, не вернувшихся с войны, — родных, близких, соседей…
Во время передачи Ивашов, поняв, что момент упущен, что об этом обычае так и не узнают телезрители, мгновенно нашелся и из интервьюера превратился в рассказчика.
— Знаете ли вы, что такое поминальная каша в Малой Михайловке?
После передачи Владимир Сергеевич признался, что давно так не волновался, даже успокаивающие капли пил…
СИЛЬВА, ТЫ МЕНЯ НЕ ЛЮБИШЬ
Теплые воспоминания сохранились у меня от встреч с народной артисткой СССР Татьяной Ивановной Шмыгой.
…Идет передача с «Ростсельмаша». Я рассказываю о счастливой супружеской паре Островинец, прожившей в мире и добром согласии почти сорок лет. Познакомилась Мария Александровна с Борисом Ильичом в 1936 году на крыше цеха уборочных машин. Знакомство началось с ссоры. Она — ремонтник строительного цеха — настаивала на латочном ремонте, он — начальник кузнечного — на полном. Она его чуть не столкнула с крыши, и он… пригласил ее в театр на спектакль «Укрощение строптивой». Кто взял верх в том споре,
состоялось ли «укрощение строптивой», не знаю. Во всяком случае, в решительности Марии Александровне не откажешь — она
